©hoo$e ЛÄнgიAge©///₾ÄngიAge® Ekohomei©Å TÅLKiNg ი.ბ.м.ლ.

geo.rf.gd

   

Н.А. Метляева, А.Ю. Бушманов, В.И. Краснюк, О.В. Щербатых, М.В. Болотнов

Радиация и стресс. Обзор научных публикаций о реакции человека на воздействие ионизирующего излучения

Опубликовано в журнале Медицинская радиология и радиационная безопасность (http://www.medradiol.ru). 2016.  № 5

Введение

    Использование атомной энергии, даже в условиях жесткого соблюдения техники безопасности, иногда сопровождается риском облучения и переоблучения персонала и населения, особенно в неконтролируемых аварийных условиях. Поэтому в проблеме радиационной безопасности вопросы, связанные с психологической устойчивостью деятельности операторов АЭС и персонала атомной промышленности в штатных и аварийных условиях должны занимать одно из важных мест. Все это делает необходимым настойчивое изучение влияния ионизирующих излучений на функции ЦНС и особенно на значительно устойчивые высокомотивированные формы поведения, связанные с наличием функционально и структурно закрепленных путей реализации конкретных поведенческих актов.
    Научные данные первой половины XX века о радиочувствительности центральной и периферической нервной системы, а также радиационные нейропсихиатрические наблюдения изобиловали противоречивостью. Зрелые нервные клетки, по G.W.Casarett (1980), являются фиксированными постмитотическими клетками и, поэтому, на основании радиобиологического закона Бергонье и Трибондо, должны быть радиорезистентными. Однако в известных монографиях конца 1950-х и 60-х гг. о действии ионизирующих излучений на нервную систему была показана высокая функциональная радиочувствительность нервной системы [23–29]. В итоге была выдвинута концепция о высокой радиочувствительности нервной системы при ее низкой радиопоражаемости. Эта концепция и сегодня вызывает противоречивое отношение своей парадоксальностью [30, 31].
    Господствующее положение приобрела точка зрения о радиорезистентности нервной системы. Даже при действии очень высоких доз изменения в нервной системе рассматривали как вторичные в результате сосудистых нарушений. Несмотря на применение больших и очень больших доз ионизирующих излучений одни авторы вообще отрицали какие бы то ни было клинические проявления нарушений нервной системы, другие − описывали «невротические» состояния, развившиеся вслед за облучением, а третьи – указывали на расстройства, причинно связанные с воздействием ионизирующих излучений («рентгеношок», «рентгеновское похмелье») вплоть до радиационного органического поражения центральной нервной системы.
    Значительный вклад в разработку проблемы ОЛБ человека внесли отечественные клиницисты (А.К. Гуськова, Г.Д. Байсоголов, И.С. Глазунов, В.В. Благовещенская, В.С. Лобзин, Р.К. Шамрей).
    В 1971 г. вышла отечественная монография А.К. Гуськовой и Г.Д. Байсо голова «Лучевая болезнь человека». Монография посвящена описанию клиники, патогенеза и терапии лучевой болезни человека, в ней излагается патогенетическая классификация лучевой болезни и ее теоретические физические и радиобиологические основы. Анализируются этиологические факторы лучевой болезни и частота ее возникновения у лиц, подвергшихся облучению.
    По материалам несчастных случаев и исходов ОЛБ описана патоморфологическая картина лучевой болезни человека [32]. А.Ф. Бибикова [33, 34] обнаруживала изменения у человека даже в необлученных участках мозга.
    В мае 1973 г. на базе Военно‑медицинской академии им. С.М. Кирова был проведен симпозиум в СССР по вопросу «Действие ионизирующего излучения на нервную систему». 30–31 мая 1989 г. – Всесоюзная научная конференция «Изменение нервной системы человека при воздействии ионизирующей радиации».
    Были изучены и некоторые стороны функционального состояния нервной системы в острый и отдаленный периоды лучевой болезни человека (А.К. Гуськова, С.В. Левинский, В.И. Кирюшкин, О.С. Вергилесова). К ним относятся работы по электроэнцефалографиическому и реоэнцефалографическому (В.А. Иванов, Г.Г. Брыжахин, И.С. Глазунов, Ф.С. Торубаров) обследованию, исследованию функции вестибулярного (В.Я. Неретин, Р.Н. Ходанова, В.Г. Баранова), вкусового, обонятельного, зрительного, кожного (В.В. Благовещенская) и двигательного (З.А. Ганцева, И.К. Зюзин, Н.Я. Терещенко, Л.П. Ларичева) анализаторов.
    В начале 1970‑х гг. и в зарубежной печати появились отдельные сообщения (Эндрюс, Шипман, Мате) с описанием клиники неврологических и морфологических нарушений у лиц, подвергшихся острому лучевому воздействию; в 1980 г. была опубликована монография Н.А. Жильберта и А.К. Кагана «радиационные поражения нервной системы».
    Таким образом, в научной дискуссии о реакции человека на воздействие ионизирующего излучения, о радиочувствительности центральной нервной системы (ЦНС) существуют разные мнения. ряд авторов [26, 27, 34–37] высказывались о высокой радиочувствительности ЦНС, но при этом «грешили типичными заблуждениями с переоценкой роли радиационного фактора и первичности поражения мозга в любых клинических неврологических проявлениях» [38–40]. У других – преобладала точка зрения о морфологической радиорезистентности зрелой ЦНС [41–43].
    В отдаленном периоде ОЛБ при дозах 3–5 Гр описан радиационный демиелинизирующий энцефаломиелез [44]. Характеризуя возможные отдаленные последствия ОЛБ при значительном уровне доз, А.К. Гуськова и Г.Д. Байсоголов [41] выделили:

  1. Неврологические синдромы рассеянного микроорганического процесса с преимущественным изменением проводниковых структур (миелина).
  2. Синдромы недостаточности регионального, преимущественно внутримозгового кровообращения, более реальные при значительной неравномерности распределения доз в объеме тела (облучение в значительной дозе области головы, синокаротидной зоны шеи и т.д.).
  3. Многообразные функциональные расстройства, протекающие с преобладанием черт вегетативно‑сосудистой дисфункции или общей астенизации.

    Причем, по мнению авторов, проявления функциональных расстройств в исходе ОЛБ не имеют в себе ничего специфического и являются по своему происхождению синдромами, несомненно, полиэтиологическими, что не позволяет рассматривать их патогенез только исходя из радиационного воздействия. Эти расстройства, очевидно, связаны с неполноценной функциональной компенсацией центральной нервной системы, обусловленной биохимическими и гистохимическими изменениями нейронов, которая определяется И.С. Глазуновым и соавт. [44] как дизадаптационный синдром. Данная неврологическая картина не является специфичной только для реакции на облучение. Она весьма сходна с психоневрологическими синдромами при других тяжелых общесоматических заболеваниях со сходными вторичными нервно‑сосудистыми осложнениями. Клинические проявления структурного повреждения центральной нервной системы встречаются в этот период крайне редко, лишь у больных, перенесших ОЛБ тяжелой и крайне тяжелой степени. Они представлены признаками пирамидной недостаточности, легкими статооординаторными расстройствами, нистагмом и другими симптомами, более всего напоминающими (типа энцефаломиелеза) мягко протекающие формы рассеянного демиелинизирующего процесса [45].
    В числе отдаленных последствий ОЛБ наблюдали также негрубые интеллектуально‑мнестические нарушения, гипоталамо‑гипофизарную дисфункцию, реже – прогрессирующую миелопатию, некроз мозга [45, 46].

Влияние атомных взрывов

    При анализе данных по последствиям атомных взрывов следует иметь в виду множество воздействующих физических и психогенных факторов. Американские исследователи пошли по пути психологизации эффектов применения ядерного оружия. Первый американский психиатр R.J. Lifton, изучавший психиатрические последствия атомной бомбардировки в Хиросиме, в работе «Смерть в жизни: выжившие в Хиросиме» [47] сделал вывод о том, что катастрофы вызывают длительные психические нарушения. такого рода состояния были квалифицированы как «синдром выживших» (survivor syndrome). Психическое состояние больных в этих случаях варьирует от «зомбиподобного психического оцепенения» (zombie‑like psychic numbing) и резких изменений личности в целом до реакций, соответствующих психической адаптации практически здоровых лиц при достаточной социальной активности. R.J. Lifton [48], основываясь на своем опыте психиатрических исследований в Хиросиме, предложил новую парадигму человеческого поведения: процесс «психического оцепенения» как следствие современного технологического насилия и абсурдной смерти. По мнению автора, психоаналитическая теория должна быть пересмотрена в контексте текущих исторических событий. фрейдистская парадигма подавления сексуальности противопоставляется неограниченному техническому насилию и абсурдной смерти, с которыми сталкивается современный человек. Этот, выделенный автором, «процесс оцепенения» поражает функции символизации и формирования образа, а в конечном счете приводит к психическим расстройствам. В дальнейшем R.J. Lifton [49] изложил психоаналитическую концепцию посттравматического стрессового расстройства.
    В работе «Психологические раны вследствие атомной бомбы» [50] отмечено, что разрушения, вызванные атомными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки, обусловили продолжающиеся психологические проблемы для их жертв. Некоторые из них потеряли кров, не могут устроиться на работу, страдают от ночных кошмаров, депрессии или гнева. Эти проблемы существуют, по убеждению автора, потому, что разрушения случились одномоментно и стерли с лица земли все социальные структуры – семью, рабочие места, школы, учреждения, больницы и дома. Более 40 % популяции умерло на протяжении первых трех месяцев. Бомбардировки вызвали всеобщее психическое оцепене‑ ние. Автор выделила три уровня реакций у пострадавших: вытеснение из памяти; чувство, что они всегда будут никем иными как пережившими бомбардировки; трансцендентальность.
    28–30 сентября 1992 г. на научной конференции стран содружества с международным участием «Социально‑психологические и психоневрологические аспекты последствий аварии на Чернобыльской АЭС» в Киеве сотрудники RERF (Хиросима) S. Kusumi, M. Yamada, K. Kodama, F. Wong и S. Nakamura (Хиросимский университет) представили доклад, посвященный изучению психологических последствий атомных бомбардировок. По их мнению, основанном как на собственном исследовании, так и на обобщении результатов долговременных проектов, частота дисциркуляторных и периферических сосудистых нарушений, а также психоневрологических симптомов была максимальной у лиц, наиболее близко находившихся к эпицентру атомных взрывов и имевших острые лучевые симптомы. В то же время не было выявлено связи частоты самоубийств с дозой облучения, а суициды у хибакуси имели те же тенденции, что и во всей японской популяции.
    Kusumi S., Yamada M., Kodama K., Wong F.L., Nakamura S. в работе [51] отмечали, что термины «болезнь атомной бомбы» и «невроз атомной бомбы», которые широко употреблялись как врачами, так и пострадавшими, представляют интерес, так как ими описывались физические и психологические симптомы, вызванные взрывами атомных бомб. термин «болезнь атомной бомбы» относился не только к воздействию ионизирующих излучений, которое было в начальном периоде, но и к лейкозам и раку, которые появились несколько позже, а также и к неспецифическим жалобам пострадавших на усталость, потерю веса летом, симптомы, аналогичные простуде, гастроэнтерологические симптомы и т.д.
    Проведенные исследования привели к заключению, что многие пострадавшие после взрывов страдали неврозоподобными расстройствами. В обсуждении результатов исследований M. Yamada и соавт. [52] и S. Kusumi и соавт. [51] высказали предположение, что большая частота симптомов у тех пострадавших, которые находились ближе к эпицентру взрывов, наряду с физикальными нарушениями объясняется большей психологической нагрузкой, а также социально‑экономическим воздействием взрывов. Авторы согласны с мнением R.J. Lifton [47, 53], первого американского психиатра, который проводил психиатрические исследования среди хибакуси, о том, что «…невроз атомной бомбы можно охарактеризовать как неустойчивый внутренний баланс между необходимостью иметь симптомы и беспокоящей связью этих симптомов со смертью и умиранием…».
    G.W. Beeb [54] отмечал, что атомные бомбардировки привели к общественной дезинтеграции, психологическому и духовному стрессу. Японские исследователи считают, что облучение, вызванное взрывом атомных бомб, является фактором долгосрочного психологического воздействия. В то же время M. Yamada и соавт. [52] и S. Kusumi и соавт. [51] вынуждены признать, что исследования последних лет подтвердили результаты N. Okumura и H. Hikida [55], M.Konuma и соавт. [56, 57], S. Tsuiki и соавт. [58], T. Nishikawa и S. Tsuiki [59] о неврозоподобных и вегетативных нарушениях у хибакуси в отдаленном периоде после атомных бомбардировок, которые тем больше, чем ближе к эпицентру взрывов находился пострадавший и чем выраженнее у него были симптомы острого лучевого поражения.
    По поводу возможного влияния «болезни атомной бомбы» на частоту суицидов M. Yamada и соавт. [52] и S. Kusumi и соавт. [51], не исключая в ряде случаев такой взаимосвязи, утверждают, что эпидемиологические исследования не подтвердили предположения о том, что увеличение количества самоубийств вызвано облучением и последующим беспокойством.
    M. Mine и соавт. [60, 61] показали, что у 70‑летних пострадавших от атомных бомбардировок субъективное восприятие качества своего здоровья ниже, чем в контроле. Однако удовлетворенность жизнью и социальное благополучие у хибакуси оказалось выше, чем в контроле. Установлено отсутствие различий в показателях смертности пострадавших и контрольной группы в возрасте до 55 лет. В то же время уровень смертности лиц старше 60 лет оказался у переживших атомные бомбардировки ниже, чем в контроле. Смертность от цереброваскулярных заболеваний у пострадавших также ниже, чем в контроле, что, по мнению авторов, может быть обусловлено ранней диагностикой, постоянным контролем артериального давления и эффективной работой служб охраны здоровья при регулярных медицинских осмотрах. Не вызывает сомнений, что это обусловлено продуманной государственной политикой в отношении социальной защиты и оказания медицинской помощи пострадавшим от атомных бомбардировок, которых на 31 марта 1995 г. в Японии насчитывалось 328.629 человек.
    В то же время, M. Mine и соавт. [60] отмечали, что хотя выживаемость пострадавших, облученных в дозах от 0,01 до 1,99 Гр практически не отличима от контроля, те хибакуси, которые были облучены в дозах от 2 до 5,99 Гр, имели достоверно более низкую выживаемость. Авторы предположили, что облучение в дозах более 2 Гр уменьшает продолжительность жизни.
    В 1992 г. в Японии на Международной конференции «Влияние радиации в результате атомных бомбардировок на человека» было отмечено, что до настоящего времени влияние ионизирующих излучений на психическое здоровье и психологические последствия атомных бомбардировок остаются не ясными.
    L.A. Vasconcelos [62] при изучении проблемы реадаптации переживших атомную бомбардировку в Хиросиме обратил внимание на комплекс, состоящий из взаимосвязанных гериатрических проблем, последствий войны и воздействия атомной бомбы.
    24–28 мая 1995 г. в Киеве на Международной конференции «Актуальные и прогнозируемые нарушения психического здоровья после ядерной катастрофы в Чернобыле» были представлены последние работы японских авторов по нейропсихиатрическим последствиям атомных бомбардировок. K. Neriishi, M. Yamada, K. Kodama, I. Shigematsu выполнили ряд эпидемиологических исследований психологических нарушений среди переживших атомные бомбардировки в рамках программы RERF «Изучение здоровья взрослых» по данным проводимым раз в два года осмотров.
    K. Neriishi и соавт. [63] заключили, что облученные на расстоянии менее 2 км от эпицентра с острыми симптомами лучевого поражения имели повышенные показатели результатов опроса лишь относительно оценки своего физического состояния и удовлетворенности жизнью в целом. В то же время авторы отметили, что расстояние от эпицентра при атомной бомбардировке и симптомы острого лучевого поражения являются предопределяющими факторами психологического состояния жертв даже спустя 50 лет.
    По данным I. Shigematsu [64] и Y. Hasigava, представленным на пятом координационном совещании сотрудничающих центров ВОЗ, Париж, 5–8 декабря 1994 г., у переживших атомную бомбардировку (за исключением выживших после облучения in utero) сильная связь с облучением в результате атомного взрыва установлена, в частности, с задержкой роста и развития в молодом возрасте; слабая – со смертностью от сердечнососудистой патологии и общей смертностью при дозах выше 1,5 Гр, а также злокачественными опухолями нервной системы; отсутствие связи – с преждевременным старением. Иные нейропсихические эффекты не были рассмотрены вовсе.
    В 1992 г. Хиросимским международным советом по медицинскому обеспечению последствий была опубликована капитальная монография «Последствия облучения человека в результате атомной бомбардировки» (Effects of A‑Bomb Radiation on the Human Body) при участии 39 авторов [65]. Авторы монографии, в частности, пришли к заключению, что радиационно‑индуцированная смертность наблюдалась в группе 40–49 летних через 15–20 лет после взрыва, а в группе 10–19 летних на момент взрыва – через 30 лет после него. В группе детей моложе 10 лет за этот период наблюдения учащения злокачественных новообразований не было. Отмечено учащение гипотиреоидизма с дозой в диапазоне 0,01–2 Гр, а также увеличение частоты гиперпаратиреоидизма среди лиц, подвергшихся облучению в дозе H1 Гр. Установлена нерадиационная природа наблюдаемого феномена увеличения заболевания диабетом. радиационно‑индуцированная катаракта не отличалась от возрастной, но как частота, так и степень поражения увеличивались в четкой зависимости от дозы облучения. Установлены редкие радиационные эффекты внутриутробного повреждения головного мозга. Статистически значимых радиационно‑генетических эффектов обнаружено не было (по соотношению полов, мертворождениям, неонатальной смертности и ранней (до 9 месяцев) детской смертности, а также врожденных уродств среди новорожденных или младенцев в первые девять месяцев жизни). радиационно‑индуцированного сокращения продолжительности жизни от нераковых заболеваний в последние годы не наблюдали. Однако, в популяции лиц, облученных в молодом возрасте и в существенных дозах (>2 Гр), отмечается сокращение продолжительности жизни одновременно с учащением болезней, свойственных пожилому возрасту, таких как сердечно‑сосудистая патология. Отмечен слабо выраженный эффект увеличения вероятности смертей, вызванных ишемической болезнью сердца и цереброваскулярным синдромом у лиц, подвергшихся облучению в значительных дозах (>3 Гр).
    Однако в Японии существует и принципиально иная точка зрения, не совпадающая с официальным оптимистическим мнением RERF и ряда других международных организаций о состоянии здоровья жертв атомных бомбардировок. так, на Постоянном народном трибунале (Вена) 12–15 апреля 1996 г. был сделан доклад K. Furitsu, где было подчеркнуто, что японское правительство, а также RERF недооценивают и игнорируют радиационные поражения у переживших атомные бомбардировки, а в настоящее время стремятся отрицать и игнорировать поражения у пострадавших в результате Чернобыльской катастрофы во имя целей ядерной политики. Согласно данным Исследовательского комитета жертв атомных бомбардировок госпиталя Hannan Chuo (Осака, Япония), частота расстройств общего здоровья (включая гипертензию) у переживших атомные бомбардировки в 6–13 раз выше, чем в контроле [66]. По мнению K. Furitsu [67], этот факт свидетельствует о том, что расстройства общего здоровья также следует относить к радиационным эффектам, причем RERF признал, что хибакуси, которые были моложе 40 лет на момент атомной бомбардировки, имеют повышенный риск развития кардиоваскулярных заболеваний (включая инсульты) и заболеваний пищеварительной системы (особенно цирроза печени) [68].
    Эти симптомы, по мнению K. Furitsu и соавт. [69], не могут быть объяснены одним лишь «стрессом», хотя некоторые расстройства нейроэндокринной и вегетативной нервной системы, обусловленные психологическим стрессом, могут быть одной из причин вышеуказанных симптомов.
    K. Furitsu [67] отметил, что ряд психосоматических симптомов у пострадавших в результате Чернобыльской катастрофы, которые, по мнению МАГАТЭ, обусловлены лишь психологическим стрессом и социально‑экономическими проблемами, очень сходны с «хронической болезнью атомной бомбы», для которой установлены корреляции с радиационным воздействием. Причем K. Furitsu [67] обратил внимание на сходство нарушений здоровья у переживших атомные бомбардировки в Хиросиме и Нагасаки, пострадавших в результате Чернобыльской катастрофы, работников ядерной энергетики и урановых рудников, а также лиц, проживающих вблизи ядерных испытательных полигонов и различных ядерных объектов.
    Таким образом, несмотря на более чем 50‑летние международные усилия в изучении последствий атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, мнения о генезе нейропсихиатрических эффектов атомных бомбардировок до сих пор противоречивы.

Реакции нервной системы на облучение

    Радиационные повреждения нервной системы относят к нестохастическим эффектам облучения – «эффектам, тяжесть которых меняется пропорционально дозе и для которых, следовательно, имеет место порог». Наряду с величиной суммарной дозы облучения существенное значение в реализации эффектов поражения нервной системы имеют ее временное и пространственное распределение, а также степень зрелости мозга к моменту облучения. Выделены основные формы реакции центральной нервной системы на радиационное воздействие: функциональный или рефлекторный ответ в виде неспецифической ориентировочной реакции на облучение, как раздражитель, и прямое повреждение тканей нервной системы при воздействии высоких доз ионизирующих излучений [45]. Причем считается, что в проявлении ранних соматических эффектов характерна четкая зависимость от дозы облучения, удовлетворительно описываемая сигмоидной кривой с наличием некой минимальной дозы, обозначаемой как пороговая [3].
    Однако, казалось бы, общепринятые, устоявшиеся положения вызывают возражения некоторых авторов. так, А.И. Нягу и К.Н. Логановский считают, что нельзя согласиться с мнением, что лучевые поражения нервной системы являются исключительно нестохастическими эффектами облучения: существуют и стохастические (опухолевые формы отдаленных последствий облучения и, возможно, генетические эффекты) [70]. Кроме того, нельзя согласиться и с мнением, что «несмотря на способность к функциональным реакциям при малых дозах облучения, нервная система традиционно считается радиорезистентной» [45], то есть нервная система высоко радиочувствительна (в смысле «функциональных» изменений в ответ на радиационное воздействие), но в то же время и радиорезистентна (в отношении «органического» поражения). Данные суждения основываются на научно не обоснованном мнении о возможности существования «функциональных болезней» и «чисто функциональных изменений, еще не сопровождающихся органическими, структурными изменениями» [71].
    Нельзя согласиться также и с отождествлением «функциональной патологии» с обратимостью изменений органов и тканей. Как справедливо отмечает Д.С. Саркисов [71], обратимые изменения всегда сопровождаются и соответствующими морфологическими изменениями и поэтому являются не функциональными, а структурно‑функциональными, а кроме того, известно, что даже грубые изменения (цирроз печени, выраженная гипертрофия печени и др.) при условии устранения вызвавшей их причины могут подвергнуться полному или почти полному обратимому развитию.
    Исходя из изложенного выше становится очевидной [72] несостоятельность положения о «функциональной радиочувствительности» и в то же время «органической радиорезистентности» нервной системы. Любые изменения функций нервной системы, вызванные действием ионизирующих излучений, в своей основе имеют органические (биохимические, ультраструктурные и др.) изменения нейронов, то есть по сути своей являются структурно‑функциональными симптомами. Психологически понятно стремление радиологов считать нервную систему радиорезистентной (или, по крайней мере, «морфологически радиорезистентной») ибо в противном случае не соблюдался бы основной догмат радиобиологии – закон Бергонье и Трибондо, из которого следует, что радиочувствительными являются только делящиеся клетки. Однако, все возрастающее число экспериментальных и клинических данных свидетельствуют об ограниченности данного закона.
    А.И. Нягу и К.Н. Логановский считают, что результаты их исследований подтверждают положение о высокой радиочувствительности нервной системы и ставят под сомнение обоснованность разделения понятий «радиочувствительность» и «радиопоражаемость» применительно к нервной системе. Неврологические симптомы, ранее считавшиеся чисто функциональными, (например, радиационная вегетативно‑сосудистая дистония), на самом деле являются структурно‑функциональными, в основе которых лежат ультраструктурные органические изменения нервной ткани, причем недопустимой является их клиническая недооценка в прогностическом отношении. Именно психовегетативный синдром (радиационная вегетативно‑сосудистая дистония /или радиационная астения) является наиболее ранним и стержневым у пациентов, перенесших ОЛБ, который закономерно на протяжении 3–5 лет после перенесенной лучевой болезни развивается в психоорганический. Авторы подчеркивают, что сознательно используют глагол «развивается» вместо широко применяемого, в том числе и ими ранее, «трансформируется» для того, чтобы подчеркнуть единство патологического процесса в континууме «радиационная вегетативно‑сосудистая дистония – пострадиационная энцефалопатия».
    Церебральной основой радиационной вегетативно‑сосудистой дистонии и радиационной астении, а в дальнейшем – пострадиационной энцефалопатии, являются структурно‑функциональные изменения диэнцефало‑лимбико‑ретикулярного комплекса и коры ассоциативных лобных и теменных областей, преимущественно доминирующего левого полушария. Последние клинически проявляются преимущественно психовегетативными и психопатологическими симптомами при отсутствии грубой очаговой неврологической симптоматики, что и приводит в ряде случаев к ошибочной их трактовке как «функциональных».
    Психическое состояние и трудоспособность больных в период восстановления и ближайших последствий ОЛБ были охарактеризованы Ф.С. Торубаровым и О.В. Чинкиной [73]. Авторы пришли к заключению, что в ранние сроки периода восстановления ОЛБ, через 4–6 мес. после облучения, особенности психического состояния и умственная работоспособность пострадавших, структура и глубина имеющихся нарушений находятся в тесной связи как со степенью тяжести перенесенной ОЛБ, так и преморбидными личностными особенностями, степенью информированности и адекватности ориентировочной основы деятельности и поведения, разрешенностью социальных вопросов. В более поздние сроки периода восстановления, спустя 12–18 мес. после аварии, ведущую роль в формировании психических расстройств, ограничении работоспособности и социальной дезадаптации, по мнению Ф.С. Торубарова и О.В. Чинкиной [73], приобретали профессиональная принадлежность, рациональное трудоустройство и особенности личности пострадавших. В период ближайших последствий, спустя 2,5–3 года после облучения, авторы отметили, что психические расстройства с выраженной истощаемостью встречались чаще у больных, перенесших ОЛБ в более тяжелой форме и у лиц более старших возрастов. И в этом периоде, по мнению авторов, важную роль в полноте восстановления сохраняет рациональное трудоустройство пострадавших.
    Психологические исследования пострадавших, перенесших ОЛБ I–III степени тяжести в отдаленном периоде, свидетельствовали о тяжелой тревоге, депрессии, снижении умственной работоспособности, а также специфических изменениях в семантической структуре личности [74–75].
    В дальнейших работах Ф.С. Торубаров и О.В. Чинкина [76] представили результаты комплексного клинико‑психологического обследования 75 участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, перенесших ОЛБ I–III степени тяжести на протяжении 9 лет наблюдения. Авторы показали, что психологические нарушения наибольшую распространенность приобретали в период восстановления – до 1,5 лет и ближайших последствий ОЛБ – 1,5–5 лет с момента переоблучения. На всех этапах наблюдения отмечена зависимость результативности различных видов деятельности (преимущественно предъявляющих высокие требования к основным свойствам внимания и оперативной памяти), устойчивости протекания психических процессов, а также частоты и выраженности неблагоприятных психических состояний от степени тяжести ОЛБ. Выявленные изменения памяти, внимания, различных видов сенсомоторной деятельности представляют собой, по мнению авторов, проявление одного феномена: чрезмерно быстро наступающей истощаемости. Прогрессирование истощаемости в сочетании с низкой самооценкой самочувствия и активности во всех случаях (более интенсивное у пациентов с более тяжелым поражением) отражает не только уменьшение резервных возможностей больных вследствие переоблучения. Содружественное нарастание сниженного фона настроения с частотой выраженной тревожности как устойчивого состояния, готовности реагировать высокой тревогой на любые, реальные ожидаемые неблагоприятные для личности события, сопровождаемые изменениями регуляции в эмоциональной сфере, свидетельствует о развитии тревожно‑депрессивных расстройств. Авторами также отмечено увеличение частоты пси‑ хологических признаков невротического развития личности. У всех больных, перенесших ОЛБ, ф.С. Торубаров и О.В. Чинкина [76] наблюдали тенденцию к улучшению показателей функциональных возможностей спустя 3 года после облучения, однако спустя 5–6 лет негативная тенденция возобновилась.
    Нарушения симпатико‑адреналовой системы у лиц, перенесших ОЛБ, обнаружили Л.П. Имшинецкая и И.И. Горпинченко [77]. Установлено снижение активности как гормонального, так и медиаторного звеньев симпато‑адреналовой системы по сравнению со здоровыми необлученными людьми. Изменен обмен катехоламинов. Обнаружено значительное снижение ДОфА – основного биохимического предшественника адреналина, норадреналина и дофамина. Авторы пришли к заключению, что снижение активности симпато‑адреналовой системы есть результат вовлечения в патологический процесс гипоталамических структур, в том числе половых, и указывают на резкий спад общей резистентности мужского организма, подвергнутого воздействию ионизирующих излучений.
    D. Belyi, O. Gergel и A. Kovalenko [78] показали прогрессирующий рост на протяжении 1987–1994 гг. сердечно‑сосудистой патологии у лиц, перенесших ОЛБ. Число пациентов с патологическими изменениями электрокардиограммы увеличилось от 4,8 % в 1987г. до 11,3 % в 1994 г., а с миокардиальной гипертрофией – от 1,2 % до 22,6 %. Число пациентов с ишемической болезнью сердца увеличилось на 17,2 % и с эссенциальной гипертензией – на 15,5 %. физическая работоспособность уменьшилась на 50–60 % от уровня здоровых людей. Два пациента перенесли острый инфаркт миокарда. тринадцать пациентов умерли между 1987 и 1995 г. Из них четверо умерли в результате острой сердечной недостаточности. Однако развитие этой патологии не обнаруживало связи с дозой облучения, что находило подтверждение в том, что у лиц с ОЛБ II–III ст. сердечно‑сосудистые заболевания встречались реже, чем после ОЛБ I ст. Авторы предложили три фактора патогенеза данной патологии: 1) изменения нейрогуморальной регуляции после ОЛБ, проявлявшиеся вегето‑сосудистой дистонией, которая в дальнейшем трансформировалась в ишемическую болезнь сердца или гипертоническую болезнь; 2) радиационные поражения эндотелия сосудов; 3) высокая частота дислипопротеинемии атерогенного характера.

Психические нарушения и облучение

    По данным Г.М. Румянцевой с соавт. [79] участники ЛПА заболевают в более молодом возрасте. Среди них было достоверно больше пациентов с психоорганическим синдромом и органическими изменениями личности, что говорит о прогредиентности заболевания. Больные ликвидаторы быстрее социально дезадаптаруются, среди них достоверно больше инвалидов и неработающих (от тяжести или нерационального законодательства и некомпетентности врачей).
    В клинической картине психических нарушений в обеих группах доминирует астенический – церебрастенический синдром. Однако у участников ЛПА он имеет ряд особенностей: выраженная невыносливость к стрессу, формирование астенического аутизма и ограничительных форм поведения.
    Среди депрессивных переживаний значимым является сочетание расстройств аффективного полюса: заторможенности (адинамии), тревоги и астении. Существенным содержательным комплексом является переживание конечности жизни и устойчивые суицидальные тенденции. Среди когнитивных нарушений преобладает снижение всех высших психических функций (памяти, внимания, способности и концентрации). Характерно наличие срывов психической деятельности – «микропароксизмов», регистрируемых на различных уровнях организации психической деятельности – от операциональных до деятельностных и поведенческих.
    Выявленные характерные признаки атрофического процесса (МРТ) в сочетании с характером биоэлектрической активности (БЭА) у больных ликвидаторов свидетельствуют о диффузном органическом поражении головного мозга с локализацией преимущественно в лобной области, что клинически выявляется широким распространением интеллектуально‑мнестических и пароксизмальных нарушений, а также редукцией энергетических возможностей.
    Авторы предполагают, что реализующим механизмом развития органического процесса является длительное состояние ишемии, возникающее вследствие нарушения регуляторных механизмов.
    Ряд авторов также полагает, что на современном этапе происходит увеличение не только неонкологической заболеваемости, но и особенно цереброваскулярных и психических расстройств у пострадавших вследствие Чернобыльской катастрофы, прежде всего среди участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС [80–84], а результаты эпидемиологических исследований свидетельствуют об актуальности проблемы нарушений психического здоровья у пострадавших вследствие атомных бомбардировок [51, 63, 85], испытаний атомного оружия [86] и радиоэкологических катастроф [87–96]. ряд авторов высказывают мнение, что радиационный риск развития психических расстройств у ЛПА на ЧАЭС реален [97–101] и свидетельствует о возможной роли ионизирующего излучения (ИИ) в их генезе и что роль радиационного и нерадиационных факторов в этиологии психических расстройств определена еще недостаточно четко.
    Большинство исследователей разделяет точку зрения о том, что возникновение психических расстройств обусловлено действием комплекса факторов радиационной и нерадиационной природы [72, 102–122], но остается проблема определения роли ИИ в генезе этих расстройств. Одним из путей решения этой проблемы они считают исследование церебральных структур и систем после облучения. На протяжении последних лет существенно возросло количество сообщений о наличии органических психических расстройств у ЛПА на ЧАЭС [123–129], в том числе у перенесших острую лучевую болезнь [126, 127, 129–131]. По мнению К.Н. Логановского, для доказательства роли ИИ в их генезе необходимо выявление характерных и даже специфических особенностей – индикаторов или маркеров облучения, – которые бы отличали пострадиационные психические расстройства от патологии иного генеза, а также изменения которых зависели бы от дозы облучения. Однако таких доказательств, по его мнению, привести еще никому не удалось.
    К.Н. Логановский считает, что он раскрыл нейрофизиологические механизмы возникновения и формирования психических расстройств при возникновении ИИ, дал всестороннюю характеристику и систематизацию, а также обосновал возможность возникновения детерминированных нейропсихиа‑ трических радиационных эффектов при дозах более 0,3 Зв на основе выявлен‑ ной зависимости «доза–эффект» по клиническим, психодиагностическим, нейро‑ и психофизиологическим исследованиям. Он показал также возможность дифференциации нейрофункциональных нарушений радиационного и нерадиационного генеза и реконструкции дозы облучения по параметрам к ЭЭГ. При этом, у всех лиц, которым диагностировали ОЛБ, были выявлены психические расстройства, причем пострадиационные органические психические расстройства наблюдаются у большинства (62 %) больных, которые перенесли ОЛБ (дозы облучения >1 Гр). У 74 % обследованных ликвидаторов с психическими расстройствами диагностированы этиологически гетерогенные органические психические расстройства, в генезе которых существенное место принадлежит облучению (при дозах >0,3 Зв). По его данным, психические расстройства у пациентов, которым диагностировали ОЛБ, и у обследованных ликвидаторов характеризуются прогредиентным течением с последовательной сменой этапов вегетососудистых и вегетовисцеральных расстройств, церебрально‑органической и соматогенной патологией. Постепенное уменьшение ипохондрической и тревожной симптоматики и депрессивных проявлений, дисгармонией и регрессом личности, когнитивным дефицитом, что в отдаленный период ОЛБ наблюдается преимущественно в структуре эндоформного (апатического) психоорганического синдрома, а у ликвидаторов – в вариантах психоорганического синдрома (лабильного, апатического, параноидного, смешанного).

Сердечно‑сосудистые заболевания и облучение

    В современной отечественной и зарубежной медицинской науке большое внимание уделяется влиянию отдаленных эффектов радиации на сердечно‑сосудистую систему (ССС) на молекулярно‑клеточном [132, 134] и клиническом уровнях, включая отдаленные последствия влияния радиации на развитие сердечно‑сосудистой патологии у пострадавших непосредственно в зоне Чернобыльской катастрофы [135, 136].
    Клинические наблюдения отдаленных последствий радиотерапии на ССС человека [137, 138] указывают на развитие таких осложнений, как перикардиты [139], а также ИБС [140–142], возникновение которой наблюдается через 9–22 года после радиотерапии [143] преимущественно молодом возрасте 30–35 лет [144]. Особое внимание в последнее время уделяется изучению отдаленного негативного влияния малых доз радиации на ССС человека [145, 146], включая отдаленные последствия Чернобыльской катастрофы [147].
    Наблюдая рост заболеваемости и смертности ликвидаторов от сердечно‑сосудистых заболеваний (ССЗ), ряд авторов считает [148, 149], что отсутствие зависимости величины дозы радиации, полученной при аварии на ЧАЭС с последующим развитием у ликвидаторов ССЗ [150, 151] и синдрома ВСД [152, 72], возможно, связано с ошибочной оценкой дозы радиационного воздействия, полученной ликвидаторами [153–158], а также из‑за функциональной нестабильности изменения диагностических показателей во времени [159]. Применение чисто эпидемиологических подходов для оценки соматико‑стохастических эффектов радиационного воздействия, основанных на статистически достоверной избыточности наблюдаемых случаев по сравнению с принимаемыми за норму, исключает, по мнению указанных авторов, возможность аналитической оценки комплексных изменений [159–162].
    В объяснении патогенеза развития сердечно‑сосудистых заболеваний в отдаленном периоде существуют различные подходы. Одни авторы рассматривают роль исключительно хронического эмоционального стресса [7, 38, 39, 97, 163–172]. Другие авторы [173] утверждают, что повреждающее действие ионизирующего излучения не зависит от сознания человека и при равномерном облучении организма проявляется на клеточно‑молекулярном уровне во всех без исключения органах и тканях, в то время как психогенный фактор действует через сознание человека и характер его проявления зависит от характерологических особенностей индивидуума. Отмечают сосудистый генез психических расстройств с диффузным органическим поражением головного мозга у ликвидаторов [79], определяющую роль поражения стволовых структур мозга в развитии ССЗ [174]. В работах А.И. Нягу и соавт, [72, 175] была показана невозможность установления вклада каждого патогенетического фактора (чисто стрессогенного, радиационного и других) в развитие вегетативных нарушений.
    По мнению В.С. Шерашова, приоритетным является прогностическое значение в развитии ССЗ у ликвидаторов концепции дезинтеграционного синдрома [176], как неспецифического радиационного синдрома в отличие от острой или хронической лучевой болезни, рассматриваемой, как специфический радиационный синдром. Причиной ВСД у ликвидаторов [177, 178] послужили биоэлектрические изменения микроструктурных поражений мозга, характерные для поражения диэнцефальных структур (повышенная возбудимость высших вегетативных отделов нервной системы), нарушающих регуляцию ССС. На сохраняющуюся вегетативную дисфункцию у ликвидаторов указывают результаты исследований Краснова В.Н. и соавт. [108, 179–181]; Кательницкой Л.И. и соавт. [182]; Ковалевой Л.И. и соавт. [183], показавших, что у ликвидаторов среди психосоматических заболеваний ведущее место занимают сердечно‑сосудистая патология – АГ и ИБС. На начальных этапах – нередко в течение нескольких лет – констатируются функциональные расстройства вегетативно‑сосудистой регуляции. Наблюдавшийся у ликвидаторов в начале 1990‑х гг. синдром ВСД трансформировался либо в ИБС, либо в ГБ [184–187], либо в их сочетание [188, 189].

Нейропсихиатрические последствия аварии на ЧАЭС

    А.К. Гуськова [190] в работе «радиация и мозг человека» показала, что неврологические синдромы у лиц, перенесших ОЛБ (0,7–9,0 Гр), сопряжены с соматогенной астенизацией, психологическим стрессом, неадекватным использованием функциональных резервов в процессе трудоустройства и ограничиваются функциональными сдвигами вегетативной регуляции и некоторым снижением адаптации к нагрузкам. В последующей публикации A.K. Guskova & I.A. Gusev [191], характеризуя пострадавших в результате Чернобыльской катастрофы, подвергшихся внешнему γ‑облучению в дозах 0,7–13 Гр, по мнению А.И. Нягу, вообще игнорируются какие бы то ни было нейропсихиатрические эффекты за исключением дистресса и неблагоприятного социально‑психологического резонанса. В то же время, A. Guskova & A. Barabanova [192] в структуре сочетанных радиационных поражений указали на очень тяжелый болевой синдром, а также неврологические расстройства в структуре синдрома эндогенной интоксикации. А.К. Гуськова [7] пришла к заключению об определяющем значении нерадиационных факторов (преморбидная личность, социальная мотивация, адекватность трудоустройства) в психологических и личностных изменениях у больных, перенесших ОЛБ.
    В настояшее время опубликовано значительное число работ, в которых убедительно показана актуальность оценки нейропсихиатрических последствий Чернобыльской катастрофы. Данные работы можно условно классифицировать на три группы в зависимости от позиции авторов в отношении причин происхождения психоневрологических расстройств у пострадавших:

  1. Абсолютизация патогенного значения облучения и практически полное игнорирование иных, нерадиационных факторов аварии [193–195];
  2. Абсолютизация нерадиационных, преимущественно психогенных, факторов и практически полное игнорирование нейропсихических эффектов облучения [7, 10, 38, 41, 45, 65, 89, 196–208];
  3. Многофакторный подход, учитывающий патогенное влияние как ионизирующих излучений, так и нерадиационных факторов [7, 108, 209–238]. Многофакторный подход А.И. Нягу и К.Н. Логановским рассматривается как наиболее адекватный, и он должен являться, по их убеждению, концептуальной основой при рассмотрении патогенеза нервнопсихических расстройств у пострадавших в результате Чернобыльской катастрофы и при планировании контрмер по защите здоровья населения в случаях радиационных аварий.

Головной мозг и облучение

    Как после атомных бомбардировок в Японии, так и, особенно, после Чернобыльской катастрофы мировой научный интерес к радиоцеребральным эффектам существенно увеличивался с возрастанием противоречий относительно радиочувствительности головного мозга [9, 13, 45, 72, 193, 195, 239–242].
    В последнее десятилетие из всего комплекса проблем, связанных с оценкой влияния ионизирующего излучения на здоровье, стали акцентироваться возможности развития нейропсихологических сдвигов, а также истинных неврологических и психических нарушений органической природы. Это касается как переболевших лучевой болезнью (ОЛБ), так и участников ликвидации последствий аварии и даже населения, проживающего в районах, загрязненных аварийными выбросами ЧАЭС [72, 107, 243].
    При этом в качестве аргументов привлекаются сведения, как справедливо отмечает А.К. Гуськова [244]: об якобы имевшем место неполном учете доз, особенно внутреннего облучения, придающего черты своеобразия и прогредиентности нейропсихическим расстройствам при аварии ЧАЭС [179]; возможной неполноте научных данных о действии так называемых «малых доз» на организм животных и человека [37, 245]; о наличии субклинических лабораторных сдвигов метаболизма, физиологических функций, некоторых лабораторных показателей, картин КТ, МРТ и ПЭТ. Большинство этих параметров ранее никогда не определялись в доаварийный период у тех же пациентов и не имеют адекватного возрастного и динамического контроля [72]; о прямой экстраполяции данных, полученных на животных или на молекулярно‑клеточном уровне – на целостный организм с игнорированием процессов репарации и восстановления, а также социальной природы человека. Для всех этих работ типичен монофакторный анализ причин, иногда с вежливым сослагательным предположением «о возможном влиянии и других факторов аварии наряду с облучением».
    По данным А.К. Гуськовой, средние (с небольшим реальным разбросом) величины доз определяющего в аварии воздействия внешнего γ‑излучения (в т.ч. индивидуальные) у пациентов ОЛБ, у ликвидаторов и населения убедительно верифицированы. Выход за границы этих величин (150–250 мЗв) имеет место у 5–7 % ликвидаторов, за 0,3–0,58 Гр – у еще более ограниченных групп населения (запоздалое отселение из 30‑км зоны). Сводные данные по заболеваемости должны сопоставляться с уровнями облучаемости преобладающей (90 %) части группы, либо особо анализироваться в очень малых выборках с более интенсивным (но не превышающим суммарно 1 Гр) облучением [4]. Вклад внутреннего облучения от изотопов йода, кроме детей раннего возраста в ограниченных зонах интенсивного выброса и ликвидаторов, работавших в йодном периоде (IV–V.1986 г.), пренебрежимо мал. О роли стронция или плутония при аварии ЧАЭС вообще нельзя говорить.
    Клеточные и молекулярные сдвиги в части случаев могут, действительно, быть маркерами имевшего место облучения [39, 40, 246]. Однако ряд авторов [72, 247] определяет их уже как патологические феномены, а при наличии некоторой корреляции с уровнем доз – экстраполируют и на «симптомы лучевой болезни». Авторов не смущает при этом возможность «дифференцировать» по эффекту различие доз 5–10 Гр и 100–200 мГр (при имевшей место точности измерения), и равно, как и вообще уровень доз до 500 мЗв, критически оцениваемый в документах НКДАр за 2000 г. (Отчет НКДАР ООН).
    О возможности других (кроме радиационного) влияний лишь в немногих работах [38, 39, 248] делаются попытки количественно оценить реальную модификацию ими эффекта при одной и той же дозе [40]. Не оценивается относительный вклад всех обычных факторов риска. К таковым относятся курение, хроническая алкогольная интоксикация, несбалансированное питание, низкая физическая активность, нерациональный режим труда и отдыха [249]. Безусловно определенное влияние оказывают этногеографические и возрастно‑половые особенности исследуемых групп и конкретные социально‑психологические особенности отдельных лиц [250].
    Большинство ведущих специалистов, таких как Б.И. Давыдов, И.Б. Ушаков, В.Н. Федоров [239, 251], Ph. H. Gutin, S.A. Leibcl [241], F.A. Mettler, A.C. Upton [9], А.К. Гуськова, И.Н. Шакирова [45] сходятся в представлении, что только очень высокие (20–50 Гр) дозы проникающего излучения могут первично изменять как витальные функции, так и структуру мозга. Даже при весьма высоких дозах [252] сохраняется известная избирательность поражения чувствительных ядер ствола мозга. Крайне редки примеры ранней (преходящей) недееспособности человека. Все более очевидным становится вторичный характер даже самых ранних поведенческих расстройств и нарушений когнитивных функций, в связи с мощной афферентацией от наиболее радиопоражаемых структур, роли в них токсемии и общих гемодинамических сдвигов. Совершенно неспецифическими и безусловно вторичными являются нейропсихические нарушения при радиационной патологии в периоде разгара ОЛБ или при осложнениях, сопутствующих ОЛБ и ХЛБ (инфекции, кровоточивость, эндотоксикоз). Значительная часть отсроченных некрозов мозга при лучевой терапии (и ее осложнениях) связана с нарушениями (иногда экстрацеребральными по генезу) ликвородинамики и кровообращения, аутоиммунными процессами. Они далеко не всегда совпадают по зоне реализации с участком мозга с максимальной дозой планируемого облучения, т.е. возможной отсроченной гибели нейрональных структур.
    Истинное восстановление функции мозга и при др. видах патологии (ишемический инфаркт) прежде всего, наряду с компенсацией гемоликвородинамики, обеспечивается активацией внутриклеточных звеньев метаболизма, полисенсорной функцией нейронального пула, реорганизацией функций и растормаживанием деятельности покоящихся нервных клеток, запас которых весьма значителен. Эти сведения из современной физиологии и анатомии мозга позволяют обоснованно сомневаться в органической природе психических нарушений и их связи с облучением в дозах не только у ликвидаторов, но и у переживших острую лучевую болезнь пациентов (доза <10 Гр).
    По мнению А.К. Гуськовой, дискуссионным остается вопрос о трактовке наблюдавшихся в возрасте до 40–50 лет клинических проявлений дисциркуляторной энцефалопатии, как бы непосредственно следующих при более высоких дозах за периодом выраженных стойких проявлений вегетативно‑сосудистой дисфункции [253]. Преходящие микроочаговые неврологические симптомы, изменения сосудов глазного дна и периферической вазорегуляции, элементы эмоциональных и когнитивных расстройств давали основания предполагать у этих лиц более раннее формирование инволюционных изменений или признаков церебрального атеросклероза [72, 243]. Однако в дальнейшем у многих пациентов вегетативная дистония гипертонического типа оформлялась в очерченную и обычную по частоте артериальную гипертензию. Частота прижизненных морфологических признаков атеросклероза у них также соответствовала возрастным контрольным данным [254]. Не были выявлены более ранние, частые или неблагоприятные по исходам транзиторные ишемические атаки и инсульты [253, 255]. таким образом, можно обоснованно предположить [38], что при квалифицированном наблюдении просто сравнительно рано диагностируются гипертоническая болезнь, атеротромботические нарушения или васкулиты различной этиологии. Лечебно‑профилактические мероприятия, адресованные этим реальным факторам риска и болезням, оказывались высоко эффективными. Об этом говорит и средний возраст персонала «Маяка» – 71 год – превышающий ныне контрольные значения по России.

Заключение

    Таким образом, на наш взгляд в настоящее время нет единого подхода в отношении причин происхождения психоневрологических расстройств у пострадавших в радиационных авариях. Основными конкурирующими позициями авторов в отношении этих причин являются следующие 3 указанных выше позиции авторов, требующих согласования и принятия единого подхода на основе дальнейших исследований:
    – Абсолютизация патогенного значения облучения и практически полное игнорирование иных, нерадиационных факторов аварии.
    – Абсолютизация нерадиационных, преимущественно психогенных, факторов и практически полное игнорирование нейропсихических эффектов облучения.
    – Многофакторный подход, учитывающий патогенное влияние как иони‑ зирующих излучений, так и нерадиационных факторов.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

  1. Абрамова В.Н. Человеческий фактор в вопросах безопасности объектов использования атомной энергии // Научные и практические аспекты современного состоя‑ ния медицинского и психофизиологического обеспечения персонала предприятий ядерно‑энергетического комплекса. Тезисы докладов Всероссийской научно‑практической конференции, Балаково. – Саратов. 1998. С. 9–10.
  2. Бурдаков Н.С., Русинов Н.Я. К вопросу безопасности ядерных реакторов. – Озерск. 2005, 41 с.
  3. Ильин Л.А. Руководство по организации медицинского обслуживания лиц, подвергшихся действию ионизирующего излучения. – М.: Энергоиздат. 1986. 192 с.
  4. Ильин Л.А. Реалии и мифы Чернобыля. М.: ALARA Ltd. 1994, 448 с.
  5. Ильин Л.А., Соловьев В.Ю., Баранов А.Е. и соавт. Ближайшие медицинские последствия инцидентов на территории бывшего СССР // 2‑ой международный семинар: Проблемы снижения риска при использовании атомной энергии. Москва. 2004. С. 5–19.
  6. Мартенс В.К., Бобров А.Ф., Сорокин А.В. и соавт. Прогнозирование профессиональной надежности оперативного персонала Балаковской АЭС. Метод. рекомендации. М. 1999. 20 с.
  7. Гуськова А.К. Десять лет после аварии на ЧАЭС (ретроспектива клинических событий и мер по преодолению последствий) // Мед. радиол. и радиац. безопасность. 1997. Т. 42. № 1. С. 5–12.
  8. Ларцев М.А., Бобров А.Ф., Багдасарова М.Г. Оценка и прогнозирование профессиональной пригодности по особенностям психической адаптации персонала потенциально опасных производств // Медицина катастроф. 1997. Т. 1. № 17. С. 83–91.
  9. Mettler F.A., Upton A.C. Medical efects of ionizing radiation. – Philadelphia: W.B. Saunders. 1995, 430 pp.
  10. Collins D.L. Behavioural diferences of irradiated persons associated with the Kyshtym, Chelyabinsk, and Chernobyl nuclear accidents // Military Medicine. 1992. Vol. 157. № 10. P. 548–552.
  11. Ларцев М.А. Психофизиологическое обеспечение профессиональных контингентов, участвующих в ликвидации чрезвычайных ситуаций (методология и организация) // Автореф. дисс. … докт. мед. наук. Москва. 1998. 34 с.
  12. Ипатов П.Л., Мартенс В.К., Сорокин А.В. и соавт. Профессиональная надежность персонала АЭС. – Изд. Саратовского Университета. 2003, 230 с.
  13. Ушаков И.Б., Карпов В.Н. Мозг и радиация (К 100‑летию радионейробиологии) – М.: изд. ГНИИИ авиац. и космич. медицины. 1997, 75 с.
  14. Преображенский В.Н., Ушаков И.Б., Лядов К.В. Активационная терапия в системе медицинской реабилитации лиц опасных профессий. – М.: Паритет Граф. 2000, 320 с.
  15. Либерман А.Н. Радиация и стресс. Социально‑психологические последствия Чернобыльской аварии. – Спб. 2002.
  16. Белый Д.А. Отдаленные медицинские последствия у лиц, перенесших острую лучевую болезнь в результате аварии на Чернобыльской АЭС. Киев: Автореф. дисс… докт. мед. наук. 2005, 48 с.
  17. Малкина‑Пых И.Г. Психосоматика. Справочник практического психолога. – М.: ЭКСМО. 2004. 991 с.
  18. Рязанов А.С., Аракеляну А.А., Юренев А.П. Гипертоническое сердце. Состояние проблемы // Клиническая медицина. 2003. № 6. С. 15–18.
  19. Шхвацабая И.К., Храмелашвили В.В. Советско‑американское сотрудничество по проблеме «Артериальная гипертония» // Кардиология. 1986. Т. 26. № 1. С. 6–8.
  20. Adler P.S., Ditto B. Psychophisiological efects of interviews about emotional events on ofsprings of hypertensives and normotensives // Int. J. Psychophisiol. 1998. Vol. 28. № 3. P. 263–271.
  21. Ларцев М.А., Абрамова В.Н., Метляева Н.А. и соавт. Методические указания по проведению медицинских осмотров и психофизиологических обследований работников объектов использования атомной энергии – М. 1998, 30 с.
  22. Бобров А.Ф., Ларцев М.А., Богдасарова М.Г. Оценка и прогнозирование профессиональной пригодности по особенностям психической адаптации персонала потенционально опасных производств // Медицина катастроф. 1997. № 1. С. 83–91.
  23. Григорьев Ю.Г. Лучевые поражения и компенсация нарушенных функций. – М.: Госатомиздат. 1963. 204 с.
  24. Григорьев Ю.Г. Материалы к изучению реакции центральной нервной системы человека на проникающее излучение. – М.: Медгиз. 1958. 136 с.
  25. Кимельдорф Д., Хант Э. Действие ионизирующей радиации на функции нервной системы. Перевод с англ. – М.: Атомиздат. 1969. 376 с.
  26. Лебединский А.В., Нахильницкая З.Н. Влияние ионизирующих излучений на нервную систему – М.: Атомиздат. 1960, 188 с.
  27. Ливанов М.Н. Некоторые проблемы действия ионизирующей радиации на нервную систему. – М.: Медгиз. 1962. 196 с.
  28. Лившиц Н.Н. Нервная система и ионизирующие излучения // В кн. «Очерки по радиобиологии». Под ред. А.М. Кузина. – М.: АН СССР. 1956. С. 151–233.
  29. Лившиц Н.Н. Влияние ионизирующих излучений на функции ЦНС – М.: Изд‑во АМН СССР. 1961. 178 с.
  30. Холодова Н.Б., Рыжов Б.Н., Жаворонкова Н.Б. Состояние высших психических функций у участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Невропатология и психиатрия им. С.С. Корсакова. 2005. Т. 105. № 10. С. 57–58.
  31. Логановский К.Н. Нейропсихические эффекты ионизирующих излучений. – К. 1998. 351 с.
  32. Лемберг В.К. Клиника и патологическая анатомия крайне тяжелых форм ОЛБ человека. – М. 1959.
  33. Бибикова А.Ф., Макарова В.А. Демиелинизация центральных нервных волокон, ызванная общим воздействием на организм. – Л. 1959.
  34. Бибикова А.Ф. Изменения в центральной нервной системе человека при тяжелой форме острой лучевой болезни. Случай ОЛБ у человека. Под ред. Н.А. Куршакова. – М. 1962. С. 16–21.
  35. Глазунов И.С. К вопросу о неврологических симптомах при острой лучевой болезни // Невропатология и психиатрия им. С.С. Корсакова. 1955. Т. 55. № 3. С. 198.
  36. Голодец Р.Г. Нервно‑психические нарушения в клинике хронических профессиональных интоксикаций: вопросы лечения и организации помощи // Соц. и клин. психиатрия. 1993. Т. 3. № 1. С. 17–22.
  37. Краснов В.Н., Войцех В.Ф., Юркин М.М., Скавыш В.А. Клинико‑патогенетические зависимости в развитии психических расстройств у участников ликвидации по‑ следствий аварии на Чернобыльской АЭС // Вопросы радиац. психиатрии: Материалы конференции – Киев. 1993. С. 5–6.
  38. Гуськова А.К., Лелюк В.Г., Протасова Т.Г. Послерадиационная энцефалопатия: экспериментальные исследования и клинические наблюдения. Под ред. А.П. Ромоданова (рецензия), Киев. 1993 // Мед. радиол. и радиац. безопасность. 1996. Т. 41. № 3. С. 70–73.
  39. Ярмоненко С.П. Низкие уровни излучения и здоровье: радиобиологические аспекты // Мед. радиол. и радиац. безопасность. 2000. Т. 45. № 3. С. 5–32.
  40. Рябухин Ю.С. Низкие уровни ионизирующего излучения: системный подход //Мед. радиол. и радиац. безопасность. 2000. Т. 45. № 4. С. 5–45.
  41. Гуськова А.К., Байсоголов Г.Д. Лучевая болезнь человека. – М.: Медицина. 1971. 384с.
  42. Gilbert H.A., Kagan A.R. Radiation damage to the nervous system // A Delayed Terapeutic Hazard. – New York: Raven Press. 1980.
  43. United Nation Scientifc Committee on Efects of Atomic Radiation (UNSCEAR). Source, Efects and Risks of Ionizing Radiation // Report to General Assembly with annexes, United Nations, New York. 1988.
  44. Глазунов И.С., Благовещенская В.В. Методические возможности объективизации астенического синдрома при воздействии малых доз ионизирующей радиации // Действие малых доз ионизирующей радиации на центральную нервную систему: Материалы Всесоюзного симпозиума. – Минск. 1971.
  45. Гуськова А.К., Шакирова И.Н. Реакция нервной системы на повреждающее ионизирующее излучение (обзор) // Невропатология и психиатрия им. С.С. Корсакова. 1989. Т. 89. № 2. С. 138–142.
  46. Торубаров Ф.С. Итоги и задачи клинических исследований по радиационной неврологии // Мед. радиол. 1991. № 8. С. 29–31.
  47. Lifon R.J. Death in Life: Survivors in Hiroshima. – New York: Random House. 1967.
  48. Lifon R.J. On death and the continuity of life: a “new” paradigm // History of Childhood Quarterly // J. Psychohistory. 1974. Vol. 1. № 4. P. 681–696.
  49. Lifon R.J. From Hiroshima to the Nazi doctors: the evolution of prychoformative approaches to understanding traumatic stress syndromes // Internat. Handbook of Traumatic Stress Syndromes. – New York: Plenum Press. 1993. P. 11–23.
  50. Silberner J. Psychological A‑bomb wounds // Sci. News. 1981. Vol. 120. № 19. P. 296–298.
  51. Kusumi S., Yamada M., Kodama K. et al. Psychological consequences produced by radiation exposure // Социально‑психологические и психоневрологические аспекты последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Материалы научной конференции стран Содружества с международным участием. – Киев. 1993. С. 92–99.
  52. Yamada M. et al. Characterisation of fbronectin interaction with glycsaminoglycans and identifcation of active proteolytic fragments H // J. Biol. 1991. Vol. 18. № 2. P. 241–246.
  53. Lifon R.J. Beyond psychic numbing. A Call to Awareness // Amer. Orthopsych. Assoc.. Issue. 1982. Vol. 52. № 4. P. 619–629.
  54. Beeb G.W. Reviews and commentary. Te atomic bomb survivors and the problem of low – doses radiation efects // Amer. J. Epidemiol. 1987. Vol. 114. № 6. P. 761–783.
  55. Okumura N., Hikida H. Results of psychoneurological studies on Atomic Bomb survivors // Kyushu Neuropsych. 1949. Vol. 1. № 1. P. 50–52.
  56. Konuma M. et al. Diencephalic syndromes as residual symptoms of Atomic Bomb. Japan: Med. J. 1953. № 1547. P. 5–12.
  57. Konuma M. Psychiatric Atomic Bomb Casualties – summary of Psychiatric Department. Hiroshima: Med. J. 1967. № 20. P. 231–236.
  58. Tsuiki S., Yuzuriha T. et al. Psychiatric evaluation of the A‑bomb survivors. Nagasaki: Med. J. 1958. № 33. P. 637–639.
  59. Nishikawa T., Tsuiki S. Psychiatric research on Atomic Bomb survivors. Nagasaki: Med. J. 1962. № 37. P. 717–722.
  60. Mine M., Okumura Y., Kishikawa M. Mortality of Atomic Bombg survivors in Nagasaki. Nagasaki: Acta Med. 1991. Vol. 36. № 1–4. P. 199–205.
  61. Mine M., Kishikawa M., Ohta Y. et al. Qualitative study for health condition and satisfaction in life of elderly A‑bomb survivors. Nagasaki: Acta Med. 1992. Vol. 37. № 1–4. P. 144–145.
  62. Vasconcelos L.A. Some aspects of readaptation of Atomic Bomb survivors in Hiroshima // Psicologia Teoria e Pesquisa. 1992. Vol. 8. № 1. P. 113–122.
  63. Neriishi K., Yamada M., Kodama K. et al. Study of long‑term psychological disorders among the Atomic‑Bomb survivors // Mental health consequences of the Chernobyl disorders: current state and future prospects. Proc. Internat. Conf. Kiev. 1995. P. 29.
  64. Shigematsu I. A review of 40 years studies of Hiroshima and Nagasaki atomic bomb survivors // Energ. Sante. Serv. etud. med. 1994. Vol. 5. № 3. P. 473–474.
  65. Гуськова А.К., Ярмоненко С.П. Очерк радиационных эффектов атомной бомбардировки (рецензия) // Мед. радиол. и радиац. безопасность. 1995. Т. 40. № 6. С. 67–69.
  66. Hayakawa N. еt al. Growth‑promoting activity of tissue inhibitor of metalloproteinases‑1 (TIMP‑1) for a wide range of cells. A possible new growth factor in serum // FEBS Lett. 1991. P. 29–32.
  67. Furitsu K. Critique of the International Chernobyl Project, International Advisory Committee Technical Report, the IAEA. 1991 // Chernobyl: Environmental Health and Human Rights Implication. A Permanent Peoples’ Tribunal, Vienna. 1996.
  68. 68.  Shimizu Y. et al. La‑Ce and Sm‑Nd systematics of siliceous sediments: A clue to marine environment in their deposition // Geology. 1991. Vol. 19. P. 369–371.
  69. Furitsu K., Sadamori K., Inomata M., Murata S. Te parallel radiation injuries of the A‑bomb victims in Hirosima and Nagasaki afer 50 years and the Chernobyl victims afer 10 years // Chernobyl: Environmental Health and Human Rights Implication. A Permanent Peoples’ Tribunal, Vienna. 1996.
  70. Москалев Ю.И., Стрельцов В.Н. Отдаленные последствия ионизирующих излучений. – М.: Медицина. 1991. 464 с.
  71. Саркисов Д.С. Существуют ли так называемые функциональные болезни ? // Клинич. мед. 1994. № 2. С. 71–74.
  72. Нягу А.И., Логановский К.Н. Нейропсихические эффекты ионизирующих излучений. –Киев: Монография. 1998. 350 с.
  73. Торубаров Ф.С., Чинкина О.В. Психологические последствия аварии на Чернобыльской АЭС (обзор) // Клинич. мед. 1991. № 11. С. 24–28.
  74. Чинкина О.В. Особенности восприятия риска от ионизирующей радиации и вопросы медико‑социальной профилактики. – М.: ЦНИИ атоминформ. 1993. С. 41–44.
  75. Chinkina O.V., Torubarov F.S. Psichological features of patients with acute radiation sickness following the Chernobyl Atomic Power Station disaster // Human Physiol. 1991. Vol. 17. № 4. P. 301–307.
  76. Торубаров Ф.С., Чинкина О.В. Результаты психологического мониторинга лиц, перенесших острую лучевую болезнь вследствие аварии на Чернобыльской АЭС // Актуальные и прогнозируемые нарушения психического здоровья после ядерной катастрофы в Чернобыле: Материалы Международной конференции. Киев. 1995. С. 160.
  77. Имшинецкая Л.П., Горпинченко И.И. Состояние симпатико‑адреналовой системы с половыми расстройствами, возникшими в ответ на радиационное воздействие // Социально‑психологические и психоневрологические аспекты последствий аварии на Чернобыльской АЭС: Материалы научной конференции стран Содружества с международным участием. – Киев. 1993. С. 182.
  78. Belyi D., Gergel O., Kovalenko A. Cardiovascular system and physical working capacity in patients who had acute radiation syndrome as the result of Chernobyl accident // Proc. of 1st Internat. Conf., Minsk. 1996. Luxemburg: ECSC‑EC‑EAEC. 1996. P. 663–668.
  79. Румянцева Г.М., Перевертова Ю.Г., Левина Т.М., Артюхина М.Г. Дифференциально‑диагностические признаки психических расстройств сосудистого генеза у ликвидаторов чернобыльской аварии // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде». Москва. 2004. С. 136–154.
  80. Бузунов В.А., Дружинин А.М., Дружинина Е.С. Психотравмирующее воздействие Чернобыльской катастрофы: концептуальный аспект процесса получения базовой информации // Информационный бюллетень. Киев: УНЦРМ МЗ и АН Украины. 1992. Т. 1. № 2. С. 6–17.
  81. Азизова Т.В., Мьюрхед К.Р., Дружинина М.Б. и соавт. Риск смерти от ишемической болезни сердца в когорте работников ПО «Маяк» // Мед. радиол. и радиац. без‑ опасность. 2011. Т. 56. № 1. С. 18–27.
  82. Гуськова А.К. Основные источники ошибок в оценке пожизненного риска для здоровья у лиц, подвергающихся воздействию ионизирующего излучения // Мед. радиол. и радиац. безопасность. 2014. Т. 59. № 3. С. 26–31.
  83. Иванов В.К. и соавт. Радиационно‑эпидемиологический анализ последствий Чернобыльской катастрофы на основе данных Российского государственного медико‑дозиметрического Регистра. Последствия Чернобыльской катастрофы: Здоровье человека. – М. 1999.
  84. Souchkevitch G.N., Repacholi M.N. Low doses of ionizing radiation health efects and assessement of radiation risks for emergency workers of the Chernobyl accident. 2001.
  85. Nakane Y., Ohta Y. An example from the Japanese register: some longterm consequences of the A‑bomb for its survivors in Nagasaki // Psychiatric Case Registers in Public Health. Ed. By G.H.M.M. ten Horn et al. – Amsterdam: Elsevier. 1986. P. 26–27.
  86. Алихманов Ж.А. Статистический анализ форм психических расстройств, встречающихся у населения, проживающего в районе Семипалатинского атомного полигона // Актуальные и прогнозируемые нарушения психического здоровья после ядерной катастрофы в Чернобыле: Материалы междунар. конф. – Киев. 1995. С. 88.
  87. Houts P.S., Cleary P.D., Hu T.‑W. Te Tree Mile Island Crisis Psychological, social, and economic impacts on the surrounding population. – The Pennsylvania State Univ. Press. 1988. 118 pp.
  88. Bromet E.J., Parkinson D.K., Dunn L.O. Long‑term mental health consequences of the accident at Tree Mile Island // Intern. J. Mental Health. 1990. Vol. 19. № 2. P. 48–60.
  89. Александровский Ю.А. Психоневрологические расстройства при аварии на Чернобыльской АЭС // Материалы научной конф.. Киев: Здоров’я. 1988. С. 171–176.
  90. Алесандровский Ю.А., Румянцева Г.М., Щукин Б.П., Юров В.В. Состояние психической дезадаптации в экстремальных условиях (по материалам аварии на Чернобыльской АЭС) // Невропатология и психиатрия им. С.С. Корсакова. 1989. С. 111–117.
  91. Александровский Ю.А. Экологические катастрофы и психическое здоровье // Сов. медицина. 1991. № 12. С. 3–9.
  92. Александровский Ю.А. Пограничные психические расстройства. – М.: Медицина. 1993, 400 с.
  93. Александровский Ю.А. и соавт. Психофармакотерапия пограничных психических расстройств. – М.: ГЭОТАР‑Медиа. 1998. 250 c.
  94. Souchkevitch G.N., Tsyb A.F. Who tracks health efects // Monitor. 1996. Vol. 4. № 1. P. 4–5.
  95. Havenaar J.M. et al. Te lingering mental health consequences of Chernobyl: an unbiased appraisal // Aust. N.Z.J. Psychiatry. 1996. Vol. 41. № 2. A266.
  96. Галстян И.А. Состояние здоровья пострадавших в отдаленные сроки после перенесенной острой лучевой болезни. М. Дисс. докт. мед. наук. 2011. 418 с.
  97. Иванов В.К. и соавт. Ликвидаторы Чернобыльской катастрофы: радиационно‑эпидемиологический анализ медицинских последствий. – М.: Галанис. 1999. 312 c.
  98. Ivanov V.K. et al. Te semiotic of sound texts: the semiotic dimensions // Elementa. 2000. Vol. 4. № 3.
  99. Ivanov V.K. et al. Chronology of Late Paleozoic and Mesozoic events in the Udokan ridge: 40Ar/39Ar dating of primary and secondary minerals from intrusive rocks // Geologiya i Geofzika. 2001. № 40. P. 686–695.
  100. Котеров А.Н., Ушенкова Л.Н., Бирюков А.П. Специфический комплекс нерадиационных факторов риска социально значимых патологий у ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС // Саратовский научно‑мед. журнал. 2014. Т. 10. № 4 (прило‑ жение). С. 782–796.
  101. Maksioutov M. Radiation epidemiological studies in russian national medical and dosimetric registry: estimation of cancer and non cancer consequences observed among chernobyl liquidators // In Research Activities about the Chernobyl NPS in Belarus, Ukraine and Russia, Imanaka T. (Ed.) Kyoto Univ. Res. Reactor Institute (KURRI‑KR‑79). Kyoto. 2002. P. 168–188.
  102. Чуприков А.П., Крыжановская Л.А., Казаков С.Е., Хворостяной К.В. Некоторые психопатологические особенности пострадиационных поражений головного мозга, связанных с аварией на Чернобыльской АЭС // Актуальные проблемы ликвидации медицинских последствий аварии на Чернобыльской АЭС. – Киев: Тезисы докладов Украинской научно‑практической конференции. 1992. С. 248.
  103. Чуприков А.П. Спорные вопросы радиационной психиатрии // Вопросы радиационной психиатрии. Киев: Материалы конференции. 1993. С. 2–4.
  104. Чуприков А.П. и соавт. Национальная программа по борьбе с ростом суицидальной активности в Украине. Разработка. Осуществление // Суицидология. Теория и практика. Киев: КИВД. 1998, C. 3–5.
  105. Табачников С.И., Кутько И.И., Панченко О.А., Глущенко Л.А. Психологическая диагностика, психокоррекция и психотерапия психической дезадаптации у участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Методические рекомендации. – Донецк. 1994. 18 с.
  106. Табачников С.И. и соавт. Актуальные проблемы социально‑реабилитационной психиатрии в Украине // Мед. исследования. 2001. Т. 1. № 1. С. 6–8.
  107. Краснов В.Н., Юркин М.М., Войцех В.Ф. и соавт. Психические расстройства у участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Сообщение I: структура и актуальный патогенез // Соц. и клинич. психиатрия. 1993. Т. 3. № 1. С. 5–10.
  108. Краснов В.Н., Юркин М.М., Хомская Е.Д. и соавт. Психические расстройства у Чернобыльских «ликвидаторов» и некоторые подходы к их терапии // Internat. Conf. on Health Consequences of the Chernobyl and Other Radiological Accidents. Geneva: WHO. 1995.
  109. Жаворонкова Л.А., Холодова Н.Б. Оценка функционального состояния мозга параметрами когерентности ЭЭГ в отдаленные сроки воздействия ионизирующей радиации (последствия аварии на ЧАЭС) // Журнал высшей нервной деятельности. 1994. Т. 44. № 1. С. 159–162.
  110. Жаворонкова Л.А. и соавт. Динамическая оценка реакции мозга человека на воздействие радиации (последствия аварии на Чернобыльской АЭС) // Журнал высшей нервной деятельности. 1998. Т. 48. № 4. С. 731–740.
  111. Жаворонкова Л.А. и соавт. Пострадиационные изменения асимметрии мозга и высших психических функций право‑ и леворуких субъектов // Журнал высшей нервной деятельности им. И.П. Павлова. 2000. Т. 50. № 1. С. 68–79.
  112. Нощенко А.Г. Отдаленные эффекты воздействия комплекса факторов радиоэкологической катастрофы на центральную нервную систему потерпевших. – Киев: Чернобыльинтеринформ. 1997. 238 с.
  113. Морозов А.М., Крыжановская Л.А. Клиника, динамика и лечение пограничных психических расстройств у ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС. – Киев: Чернобыльинтеринформ. 1998. 330 с.
  114. Ревенок А.А. Психические расстройства при острой лучевой болезни. – Н. Новгород: Изд‑во НГМА. 1998. 250 с.
  115. Ревенок А.А. Структурно‑динамическая характеристика алкоголизма и особенности алкогольного опьянения у лиц, перенесших черепно‑мозговую травму. Авто‑ реф. дисс. канд. мед. наук. ГНЦ соц. и суд. психиатрии им. В.П. Сербского. – М. 1990. 24 с.
  116. Ревенок А.А. Психотерапевтическая коррекция тревожно‑фобических состояний при ... Меры профилактики. Пермь: Автореф. дисс. канд. мед. наук. 2001. 22 с.
  117. Нягу А.И. и соавт. Нейропсихиатрические эффекты ионизирующих излучений. – Киев. 1998. С. 250–251.
  118. Нягу А.И. и соавт. Внутриутробное поражение мозга в результате Чернобыльской катастрофы // Сб. Здоровье детей и радиация. – М. 2001. С. 97–98.
  119. Напреенко О.К. и соавт. Этологические аспекты шизотипових расстройств // Таврич. журн. психиатрии. 2001. Т. 5. № 1, (16). С. 27–29.
  120. Румянцева Г.М., Левина Т.М., Чинкина О.В. и соавт. Диагностика, лечение нервно‑психических расстройств и реабилитация участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Метод. рекомендации № 99/99. – М. 1999. 27 с.
  121. Румянцева Г.М., Степанов А.Л. Структура и динамика посттравматического стрессового расстройства у участников ликвидации антропогенной катастрофы // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов по‑ следствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», Москва. 2004. С. 154–159.
  122. Абрамов В.А. Особенности расследования хищений черного металла и (или) компонентов в металлургической промышленности. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. 2001. 26 с.
  123. Волошина Н.П. Дементирующие процессы головного мозга. – Харьков: Основа. 1997. 183 с.
  124. Лисяный М.И. Получение, культивирование и клеточной линии нервных клеток из головного мозга эмбрионов мыши для индукция дифференцировки эмбриональных нейроклеток последующего исследования культивирования на ней прионных агентов // Трансплантология. Цитология. 2001. Т. 43. № 9. С. 884–885.
  125. Жаворонкова Л.А. и соавт. Особенности межполушарной асимметрии ЭЭГ правшей и левшей как отражение взаимодействие коры и регуляторных систем мозга // ДАН. 2000. Т. 375. № 5. С. 696–699.
  126. 1Ревенок А.А. Структурно‑динамическая характеристика органического поражения головного мозга у лиц, подвергшихся воздействию ионизирующих излучений в результате аварии на Чернобыльской АЭС (Клинико‑катамнестическое исследование) // Дисс. докт. мед, наук. К.: УНИИСиСП МЗ Украины. 1998.
  127. Ревенок А.А., Сыропятов О.Г. Психические расстройства при острой лучевой болезни. Лекция 8 // Избранные лекции по психиатрии войн и катастроф. К.: УВМА. 1999. С. 73–87.
  128. Титиевский С.В. Психические расстройства в структуре постчернобыльского синдрома у ликвидаторов аварии // Харьков: Междунар. мед. журнал. 1999. Т. 5. № 2. С. 44–48.
  129. Коваленко А.Н. Синергетические методы в диагностике и прогнозировании критических состояний организма человека // Медицина экстремальных ситуаций. 2000. № 2.
  130. Wagemaker G., Guskova A.K., Bebeshko V.G. et al. Clinically observed efects in individuals exposed to radiation as a result of the Chernobyl accident // One decade afer Chernobyl. Reprint. – Vienna: IAEA. 1996. P. 174–204.
  131. Коваленко А.Н. и соавт. Применение препаратов фторхинолонового ряда для терапии брюшного тифа. – Махачкала. 2001. С. 140–142.
  132. Котеров А.Н. // Труды III научно‑практической региональной конференции. МНИИ психиатрии МЗ РФ Под. ред. проф. П.Н. Любченко. – М МОНИКИ. 2004. С. 51–65.
  133. Никольский Л.К. и соавт. Влияние озона во время длительного искусственного кровообращения на морфологию брыжеечных лимфоузлов // Озон и методы эфферентной терапии в медицине. Тез. докл. III Всерос. науч.‑практ. конф. Новый Новгород. 1998. С. 18–19.
  134. Nakashima E., Neriishi K., Minamoto A. A reanalysis of atomic bomb cataract data. 2000–2002: A threshold analysis // Health Phys. 2006. Vol. 90. P. 154–160.
  135. Лобанок Л.М. с соавт. Гормоны и старение. Регуляция сократительной функции сердца. – Минск. 1994.
  136. Orzan F. et al. Expression study of the target receptor tyrosine kinase of Imatinib messy‑late in skull base chordomas // Oncol. Rep. 1994. Vol. 18. № 1. P. 249–252.
  137. Метляева Н.А. Диагностика ранних клинико‑электрокардиографических изменений сердечно‑сосудистой системы у лиц, перенесших ОЛБ и у работников атомной промышленности, принимавших участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС // Мед. радиол. и радиац. безопасность. 2004. Т. 49. № 2, C. 31–39.
  138. Галстян И.А., Надежина Н.М., Суворова Л.А. Итоги многолетнего медицинского наблюдения за пострадавшими во время испытания ядерного оружия // Мед. радиол. и радиац. безопасность. 2011. Т. 56. № 4. С. 38–46.
  139. Бебешко В.Г., Коваленко А.Н., Белый Д.А. Острый радиационный синдром и его последствия. – Тернополь: ТГМУ «Укрмедкнига». 2006. 435 c.
  140. Гуськова А.К., Баранов А.Е., Барабанова А.В. и соавт. Диагностика, клиническая картина и лечение острой лучевой болезни у пострадавших при аварии на Чернобыльской АЭС // Тер. архив. 1989. № 1. С. 95–103.
  141. Надежина Н.М, Галстян И.А. Медицинская реабилитация больных, перенесших острую лучевую болезнь в результате различных радиационных аварий // Вестник восстановительной медицины. 2005. № 4, C. 5–17.
  142. Гуськова А.К., Баранов А.Е., Барабанова А.В. и соавт. Диагностика, клиническая картина и лечение острой лучевой болезни у пострадавших при аварии на Чернобыльской АЭС. Сообщение II. Некостномозговые синдромы лучевых поражений и их лечение // Тер. архив. 1989. № 8. С. 99–103.
  143. Gyenes G. et al. Cause‑specifc mortality in long‑term survivors of breast cancer who participated in trials of radiotherapy // J. Clin. Oncol. 1994. Vol. 12. № 3. P. 447–453.
  144. Gyenes G. et al. Myocardial damage in breast cancer patients treated with adjuvant radiotherapy: a prospective study // Int. J. Radiat. Oncol. Biol. Phys. 1996. Vol. 36. P. 899–905.
  145. Gyenes G. et al. Long‑term cardiac morbidity and mortality in a randomized trial of pre‑ and postoperative radiation therapy versus surgery alone in primary breast cancer // Radiother. Oncol. 1998. Vol. 48. P. 185–190.
  146. Zevering L. et al. Coronary stenosis following successful radiotherapy for Hodgkin disease // Ned. Tijdschr. Geneeskd. 1998. Vol. 142. P. 468–472.
  147. Pucheu A., Evans J., Tomas D. et al. Doppler ultrasonography of normal neck veins // J Clin Ultrasound. 1994. Vol. 22. P. 367–373.
  148. Публикация 103 МКРЗ. М.: Рекомендации 2007 г. Международной комиссии по радиационной защите. 2009. 311 с.
  149. Akahoshi M. et al. Noncancer disease incidence in atomic bomb survivors. 1958–1998 //Radiat. Res. 2004. Vol. 161. P. 622–632.
  150. Оганов Р.Г. Современные стратегии профилактики и лечения сердечно‑сосудистых заболеваний // Кардиология. 2007. №. 12. С. 4–9.
  151. Ивашкин В.Т., Драпкина О.М., Ашихмин Я.И. Алкоголь и сердце // Российские мед. вести. 2008. № 2. С. 69–76.
  152. Хрисанов С.А. Изучение продолжительности жизни участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», Москва. 2004. С. 183–188.
  153. Шикалов В.Ф. и соавт. Анализ медико‑биологических последствий аварии на Чернобыльской АЭС. 2002.
  154. Белый Д.А. и соавт. Отдаленные медицинские последствия у лиц, перенесших острую лучевую болезнь в результате аварии на Чернобыльской АЭС. – Киев: Автореф. дисс. докт. мед. наук. 2005. 48 с.
  155. Нягу А.И. Вегетативная дистония // Чернобыльская катастрофа. Под ред. академика В.Г. Барьяхтара. – Киев: Научная мысль. 1995. С. 477–480.
  156. Шикалов В.Ф. с соавт. Исследование дефекторов прямой зарядки и развитие методов их использования на ядерных реакторах. – М.: Автореф. дисс. канд. техн. наук. 1998. 28 c.
  157. Шикалов В.Ф., Лебедев Г.В. Использование импульсных нейтронных генераторов для оценки подкритичности остановленных реакторов и хранилищ топлива. – М.: РНЦ Курчатовский ин‑т. 2004. 18 с.
  158. Шантырь И.И., Астафьев О.М., Макарова Н.В. Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС: (По материалам Сев.‑ Зап. регион. центра Рос. гос. мед.‑дозиметр. рег.) // Всеросс. центр экстр. и радиац. медицины МЧС России. – СПб.: Сев.‑Зап. регион. центр РГМДР. 2002. 112 с.
  159. Sevan’kaev A.V., Lloyd D.C., Edwards A.A., Moiseenko V.V. High exposures to radiation received by workers inside the Chernobyl sarcophagus // Radiat. Protect. Dosim. 1995. Vol. 59. № 2. P. 85–91.
  160. Metler F.A., Briggs J.E. A health study of the population around Chernobyl. Afer everyone leaves preparing for managing and monitoring mid‑ and long‑term efects of large scale disasters. University of Minnesota. 1994.
  161. Ставицкий Р.В. Кровь индикатор состояния организма и его систем. – М.: МНПИ. 1999. 159 с.
  162. Ставицкий Р.В., Гуслистый В.П., Мирошниченко И.В. и соавт. Применение методов распознавания образов для определения состояния иммунной системы пациента // Мед. радиол. 2001. Т. 45. № 3. С. 22–28.
  163. Ставицкий Р.В., Лебедев Л.А., Мехеечев А.В. и соавт. Некоторые вопросы действия малых доз ионизирующего излучения // Мед. радиол. 2003. Т. 48. № 1. С. 30–39.
  164. Ставицкий Р.В., Бархударов Р.М., Лебедев Л.А. и соавт. Аналитическая оценка состояния организма при малых дозах радиационного воздействия // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», М. 2004. С. 159–164.
  165. Ковалева Л.И., Широкова Е.Б. Функциональное состояние сердечно‑сосудистой системы у ликвидаторов при физических нагрузках // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», М. 2004. С. 30–35.
  166. Бирюков А.П., Кочергина Е.В. Рак щитовидной железы у участников поставарийных работ на Чернобыльской АЭС // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», М. 2004. С. 14–17.
  167. Мравян С.Р. Ионизирующая радиация и прогрессирование атеросклероза // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», М. 2004. С. 91–99.
  168. Мартынчик Е.А., Константинов В.В., Тимофеева Т.Н. и соавт. Распространенность ишемической болезни сердца и факторов риска её развития среди ликвидаторов аварии на ЧАЭС и мужского неорганизованного населения г. Москвы // Профил. заболев. укрепл. здоровья. 2002. № 2. С. 8–13.
  169. Надежина Н.М., Галстян И.А., Савицкий А.А., Каширина О.Г. Нестохастические отдаленные последствия облучения у ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», Москва. 2004. С. 99–109.
  170. Шамарин В.М., Белова Ю.Ю., Марова Е.И. и соавт. Масса миокарда и систолическая функция левого желудочка у больных активной акромегалией // Актуальные проблемы нейроэндокринологии. Материалы конференции. М. 2003. С. 240–241.
  171. Шамарин В.М., Мартынчик Е.А., Кукушкин С.К., Муромцева Г.А. Распространенность и особенности формирования гипертрофии миокарда левого желудочка у участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС по данным эпидемиологического исследования // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», Москва. 2004. С. 223–229.
  172. Ярмоненко С.П. Отечественная радиобиология. История и люди. – СПб.–М.: РАДЭКОН. 1996. 103 с.
  173. Алексахин Р.М., Булдаков Л.А., Губанов В.А. и соавт. Радиационные аварии: последствия и защитные меры. Под ред. Л.А. Ильина и В.А. Губанова. – М.: ИздАТ. 2001. 752 с.
  174. Чинкина О.В. Восприятие риска от ионизирующей радиации ликвидаторами – инвалидами вследствие аварии на Чернобыльской АЭС // Альманах клин. медицины. 2006. № 10. С. 155–165.
  175. Чинкина О.В. Особенности познавательной деятельности участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, страдающих сосудистыми заболеваниями головного мозга // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», М. 2004. С. 213–223.
  176. Харченко В.П., Лютфалиев Т.А., Кунда М.А. Рак желудка в вопросах и ответах //Учеб.‑метод. Пособие. – М.: Изд‑во Рос. ун‑та дружбы народов. 1999. 28 с.
  177. Торубаров Ф.С., Николаев М.К., Чесалин П.В. и соавт. Состояние нервной системы у лиц, получивших облучение в различном диапазоне доз при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Мед. радиол. 1991. Т. 36. № 5. C. 17–19.
  178. Нягу А.И. Нервная система // Чернобыльская катастрофа. Под ред. В.Г. Барьяхтара. – Киев: Научная мысль. 1995. С. 458–460.
  179. Коваленко А.Н. Влияние малых доз ионизирующего излучения на здоровье человека // Врачебное дело. 1990. № 7. С. 79–82.
  180. Копытов А.В., Авин А.И., Войтик Л.А. Клинические особенности нервно‑психических расстройств у ликвидаторов катастрофы на ЧАЭС // Мед.‑биол. аспекты аварии на Чернобыльской АЭС. 1997. № 2. С. 11–16.
  181. Тайц М.Ю., Дудина Т.В., Кандыбо Т.С., Елкина А.И. Ранние эффекты влияния ионизирующей радиации в относительно небольших дозах на нейромедиаторные системы, ответственные за центральную регуляцию гипоталамо‑гипофиз‑адрено‑ кортикоидной системы // Радиобиология. 1988. Т. 28. № 5. С. 660–662.
  182. Краснов В.Н., Петренко Б.Е., Войцех В.Ф. и соавт. Психические расстройства у участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Сообщение II: клинико‑патогенетические и патопластичские взаимосвязи // Социал. и клин. психиатрия. 1993. Т. 3. № 4. С. 6–20.
  183. Краснов В.Н., Котельников Г.П., Иванова К.А. Сколиоз. – М.: Ортопедия. 1998. С. 201–214.
  184. Краснов В.Н. и соавт. Острые стрессовые расстройства как проблема психиатрии катастроф: клинические и организационные аспекты // Социал. и клин. психиатрия. 2005. № 2. С. 5–10.
  185. Кательницкая Л.И., Чернышов В.Н., Сависько А.А. и соавт. Динамика показателей здоровья детей и подростков Первомайского и Ворошиловского районов г. Ростова‑на‑Дону // Сб. науч. трудов: «Актуальные вопросы медицины, труда и экологии», г. Ростов‑на‑Дону. 1998. С. 131–133.
  186. Ковалева Л.И., Кулаков Ю.В., Ковалева И.Н. История перкуссии легких от слухового до компьютерного анализа сигналов // Бюлл. физиол. и патол. дыхания. 2005. № 21. С, 48– 56.
  187. Палеев Н.Р., Ковалева Л.И., Любченко П.Н. Особенности гемодинамики у лиц, подвергшихся ионизирующему облучению // Вест. РАМН. 1994. № 5. С. 43–45.
  188. Палеев Н.Р., Санина Н.П., Палеев Ф.Н. и соавт. Хроническая сердечная недостаточность, обусловленная некоронарогенными заболеваниями миокарда, и ее рациональная терапия // Альманах клин. медицины. 1998. № 1. С. 299–309.
  189. Палеев Н.Р., Распопина Н.А., Шуганов Е.Г. Существует ли пульмогенная артериальная гипертония ? // Тер. архив. 2002. № 9. С. 78–81.
  190. 190. Палеев Н.Р., Палеев Ф.Н., Санина Н.П. Миокардиты // Альманах клин. медицины. 2004. № 7. С. 118–126.
  191. 191. Легеза В.И., Владимиров В.Г. Новая классификация профилактических противолучевых средств // Радиац. биол. Радиоэкология. 1998. Т. 38. № 3. С. 416–423.
  192. 192. Кулишова Т.В., Александров В.В., Ефремушкин Г.Г. Методы оценки эффективности медицинской реабилитации на санаторно‑курортном этапе. Метод, пособие. – Барнаул. 2001. 25 с.
  193. Guskova A.K. Radiation and human brain // Mental Health Consequences of the Chernobyl Disaster: Current State and Future Prospects. – Kiev: Proc. Internat. Conf. 1995. P. 23.
  194. Guskova A.K., Gusev I.A. Peculiarities of direct clinical efects on victims of Chernobyl NPP accident // Internat. Conf. «One Decade afer Chernobyl»: Book of extended synopses, – Vienna: IAEA. 1996. P. 549.
  195. Guskova A., Barabanova A. Experience in treatment of the radiation syndrome in accident victims exposed with non‑uniform distribution of the dose within a body // Proc. 1st Internat. Conf., Minsk. 1996. Luxemburg: ECSC‑EC‑EAEC. 1996. P. 553–557.
  196. Ромоданов А.П., Винницкий О.Р. Поражения головного мозга при лучевой болезни легкой степени // Врачебное дело. 1993. № 1. С. 10–16.
  197. Винницкий О.Р. Состояние головного мозга при ОЛБ легкой степени // Вопросы радиационной психиатрии: Материалы конф., Киев. 1993. С. 9–12.
  198. Зозуля Ю.А. Винницкий А.Р. Влияние малых доз ионизирующей радиации на головной мозг: структурные проявления и диагностика // Актуальные и прогнозируемые нарушения психического здоровья после ядерной катастрофы в Чернобыле: Материалы междунар. конф., Киев. 1995. С. 50.
  199. 199. Антонов В.П. Радиационная обстановка и ее социально‑психологические аспекты. Киев: Общество «Знание» УССР. 1987. 48 с.
  200. 200. Александровский Ю.А., Аведисова А.С., Серебрякова Т.В. Применение мексидола при тревожных расстройствах // Новые направления в создании лекарственных средств: конгресс «Человек и лекарство», М. 1997. С. 242–244.
  201. Румянцева Г.М., Кунцевич М.Г., Левина Т.М. Динамика психического здоровья жителей Гомельской области // Актуальные вопросы пограничной психиатрии. 1991. С. 91–97.
  202. Румянцева Г.М., Аллен П., Левина Т.М. и соавт. Роль радиационных и психологических факторов в формировании невротических симптомов у населения, вовлеченного в аварию на ЧАЭС // Медицина катастроф. 1996. Т. 4. № 16. С. 61–70.
  203. Ветров С.Д. Пограничные психические расстройства у эвакуированных из Припяти (период отдаленных последствий аварии на ЧАЭС). Автореф. дисс. канд. мед. наук. 1996. 26 с.
  204. Drottz‑Sjoberg B.‑M. Risk perception research and disaster // Mental health consequences of the Chernobyl disaster: current state and future prospects. Kiev: Proc. Internat. Conf. 1995. P. 25.
  205. Cardis E., Howe G., Ron E. et al. Cancer consequences of Te Chernobyl accident: 20 years on // J. Radiol. Prot. 2006. Vol. 26. № 2. P. 127–140.
  206. Hubert D. Quatre ans apres Tchernobyl: les retombes medicales // Bull. Cancer Paris. 1990. Vol. 77. № 5. P. 419–428.
  207. Van‑den‑Bout J., Havenaar J.M. Mental health problems in Byelorussia raised after the Chernobyl disaster // Gedrag and Gezondheid Tijdschrif voor Psychologie and Gezondheid. 1992. Vol. 20. № 5. P. 245–251.
  208. Spivak L.I. Psychiatric aspects of the accident at Chernobyl nuclear power station // Eur. J. Psychiatry. 1992. Vol. 6. № 4. P. 207–212.
  209. Хавенаар Й.М., Румянцева Г.М., ван ден Баут Я. Поблемы психического здоровья в Чернобыльской зоне // Социал. и клинич. психиатрия. 1993. Т. 3. №. 1. С. 11–16.
  210. Koscheyev V.S., Martens V.K., Kosenkov A.A. et al. Psychological status of Chernobyl nuclear power plant operators afer the nuclear disaster // J.Traum. Stress. 1993. Vol. 6. № 4. P. 561–568.
  211. Ginzburg H.M. Te psychological consequences of the Chernobyl accident – findings from the International Atomic Energy Agency Study // Public Health Rep. 1993. Vol. 108. № 2. P. 184–192.
  212. Нягу А.И., Степанова Е.И., Чебан А.К. и соавт. К вопросу о соматоневрологических эффектах у детей, подвергшихся радиационному воздействию // Проблемы радиационной медицины: Респ. межведомственный сборник. – Киев: Здоровья. 1991. № 3. С. 50–58.
  213. Нягу А.И., Логановский К.Н. Диагностические критерии пострадиационной энцефалопатии в отдаленный период острой лучевой болезни. – Киев. 1998. 45 с.
  214. Костюченко В.Г., Нягу А.И., Нощенко А.Г. и соавт. Чернобыльская катастрофа и медико‑психологическая реабилитация пострадавших. – Минск. 1992. С. 78–82.
  215. Красников В.Н., Кабалин А.П. Врачебно‑экспертные подходы в определении причинной связи заболеваний у военнослужащих, принимавших участие в работах по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, в нормативных правовых актах // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», Москва. 2004. С. 41–51.
  216. Костюченко В.Г. и соавт. Миллиметрово‑волновая терапия в лечении нервно‑психических нарушений у пострадавших после Чернобыльской катастрофы. 1995.
  217. Нощенко А.Г, Логановский К.Н. Биоэлектрическая активность головного мозга и особенности психических нарушений у лиц, причастных к аварии на Чернобыльской АЭС // Биологические и радиоэкологические последствия аварии на Чернобыльской атомной станции: Тезисы докладов 1‑й Международной научно‑технической конференции, Зеленый Мыс, Москва. 1990. С. 218.
  218. Нощенко А.Г., Логановский К.Н. Особенности функционального состояния головного мозга у лиц, работающих в условиях 30‑километровой зоны Чернобыльской АЭС, с точки зрения возрастных изменений // Лик. 1994. №. 2. С. 16–19.
  219. Логановский К.Н., Нягу А.И. Характеристика психических расстройств у пострадавших вследствие Чернобыльской катастрофы в свете МКБ‑10 // Социал. и клин. психиатрия. 1995. Т. 5. № 2. С. 15–23.
  220. Напреенко А.К., Логановский К.Н. Пограничные нервно‑психические расстройства у лиц, подвергшихся воздействию ионизирующего излучения // Врачебное дело. 1992. № 6. С. 48–52.
  221. Напреенко А.К., Логановский К.Н. Систематика психических расстройств, связанных с последствиями аварии на ЧАЭС // Врачебное дело. 1995. № 5–6. С. 25–29.
  222. Чупровская Н.Ю. Церебоваскулярная патология у пострадавших в результате Чернобыльской катастрофи // Матер. 2‑й Междунар. конф. “Отдаленные медицинские последствия Чернобильской катастрофи”. Киев. 1998. С. 412–413.
  223. Чупровская Н.Ю., Нягу А.И., Костюченко В.Г., Логановский К.Н. Оценка состояния нервной системы и психики // Чернобыльская атомная электростанция, Славутич: медицинские аспекты. Под ред. В.Г. Бебешко, А.В. Носовского, Д.А. Базыки. – Киев: Высшая школа. 1996. С. 135–146.
  224. Морозов А.М. Динамика пограничных нервно‑психических расстройств, возникших у ликвидаторов аварии на ЧАЭС // Актуальные проблемы ликвидации медицинских последствий аварии на Чернобыльской АЭС: Тезисы докладов Украинской научно‑практической конференции. – Киев. 1992. С. 154.
  225. Морозов А.М. Органическое изменение головного мозга при малых дозах ионизирующего облучения – гипотеза или реальность // Социально‑психологические и психо‑неврологические аспекты последствий аварии на Чернобыльской АЭС: Материалы научной конференции стран Содружества с международным участием. – Киев. 1993. С. 254–256.
  226. Хомская Е.Д., Манелис Н.Г., Ениколопова Е.В. Опыт ЭЭГ изучения лиц, участвовавших в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Социально‑психологические и психоневрологические аспекты последствий аварии на Чернобыльской АЭС: Материалы научной конференции стран Содружества с международным участием, Киев. 1993. С. 273–274.
  227. Хомская Е.Д. Некоторые итоги нейропсихического изучения лиц, участвовавших в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Социал. и клинич. психиатрия. 1995. Т. 5. № 4. С. 6–10.
  228. Волошин П.В., Бойко Т.П., Бошко Т.Х. Роль ацетальдегида в действии алкоголя на центральные катехоламинергические механизмы // Невропатология и психиатрия им. С.С. Корсакова. 1991. Т. 91. № 10. С. 63–65.
  229. Волошин П.В., Мищенко Т.С., Здесенко И.В. Неврологические нарушения у лиц, подвергшихся радиационному воздействию в результате аварии на Чернобыль‑ ской АЭС, их лечение и профилактика // Междунар. мед. журнал, Харьков. 1998. Т. 4. № 3. С. 44–47.
  230. Чуприков А.П., Пасечник Л.И., Крыжановская Л.А., Казакова С.Е. Психические нарушения при радиационных поражениях головного мозга. – Киев. 1992. 52 с.
  231. Чуприков А.П. Все темней и темней в бесконечном тоннеле // Зеркало недели. 1996. № 47, (112). [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www. zn.ua/3000/3450/8904/
  232. Табачников С.И., Титиевский С.В., Найденко С.Н. и соавт. Изучение психического и психосоматического здоровья у шахтеров – участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС // Критерии диагностики и диспансеризации психически больных: Тезисы докладов конференции, Донецк. 1992. С. 80.
  233. Краснов В.Н., Крюков В.В., Емельянова И.Н. и соавт. Терапия психических расстройств у ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС мозга //Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», Москва. 2004. С. 51–65.
  234. Табачников С.И. и соавт. Клинико‑эпидемиологическое обследование участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Чернобыльская катастрофа: диагностика и медико‑психологическая реабилитация пострадавших, Минск. 1992. С. 72–75.
  235. Крыжановская Л.А. Клинико‑патогенетические особенности нервно‑психических расстройств, возникших в результате аварии на ЧАЭС // Вопросы радиационной психиатрии: Материалы конференции, Киев. 1993. С. 13–14.
  236. Крыжановская Л.А. Психические расстройства среди участников ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы // История Сабуровой дачи. Успехи психиатрии, неврологии, нейрохирургии и наркологии: Сборник научных работ Украинского НИИ клинической и экспериментальной неврологии и психиатрии и Харьковской городской клинической психиатрической больницы № 15 (Сабуровой дачи). Под общ. ред. И.И. Кутько, П.Т. Петрюка. – Харьков. 1996. Т. 3. С. 237–238.
  237. Гайдук Ф.М. Практическое пособие по медицинской психологии. – М. 1994.
  238. Гайдук Ф.М., Прилипко Л.Л., Нягу А.И. и соавт. Результаты пилотного проекта ВОЗ «Внутриутробное повреждение мозга» // Актуальные и прогнозируемые нарушения психического здоровья после ядерной катастрофы в Чернобыле: Тезисы междунар. конф., Киев. 1995. С. 316–317.
  239. Казакова С.Е. Иммуные нарушения у ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС, страдающих нервно‑психическими расстройствами и их коррекция: дисс. д‑ра мед. наук. Луганск. 1992. С. 370–420.
  240. Метляева Н.А. Оценка состояния сердечно‑сосудистой системы у больных, перенесших острую лучевую болезнь и у ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС // Труды III научно‑практической конференции «Состояние здоровья ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС в отдаленном периоде», Москва. 2004. С. 83–91.
  241. Казакова С.Е. Клинико‑психопатологические особенности сосудистых психозов //Украинский вестник психоневрологии. Харьков. 1996. Т. 19. № 1, (66). С. 50–53.
  242. Ревенок А.А. Психопатоподобные расстройства у лиц с органическим поражением головного мозга, возникшим в результате воздействия ионизирующего излучения // Врачебное дело. 1998. № 2. С. 21–24.
  243. Ревенок А.А. Органическое поражение головного мозга у лиц, подвергшихся действию ионизирующего излучения (обзор литературы). – Киев. 1996. 73 с.
  244. Харченко В.П., Зубовский Г.А., Холодова Н.Б. Диагностика и лечение неврологических заболеваний у лиц, принимавших участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Метод. рекомендации. – М.: МзиМП РФ, МНИИДХ. 1994. 42 с.
  245. Давыдов Б.И., Ушаков И.Б., Федоров В.П. Комбинированное действие ионизирующего излучения и измененной газовой среды на центральную нервную систему // Космич. биология и авиакосмич. медицина. 1987. № 6. С. 76–83.
  246. ICRP Publication 60. Recommendations of the International Commission on Radiological Protection // Ann. ICRP. 1990. Vol. 21. № 1–3.
  247. Gutin P.H., Leibel S.A., Sheline G.E. Radiation injury to the nervous system. – New York: Raven Press, Ltd. 1991.
  248. UNSCEAR 2000. Sources and Efects of Ionising Radiation. United Nations Scientifc Committee on the Efects of Atomic Radiation Report to the General Assembly with Scientifc Annexes. New York: United Nations. 2000.
  249. Торубаров Ф.С., Николаев М.К., Дахно Д.В. О диагнозе вегетативно‑сосудистой дистонии у лиц, принимавших участие в ликвидации последствий аварии на Чер‑ нобыльской АЭС // Мед. радиология. 1991. Т. 36. № 9. С. 54–56.
  250. Гуськова А.К. Современные уровни доз облучения различных контингентов и задачи радиационной медицины // Актуальные вопросы радиационной гигиены. СПб. 2004. С. 164–166.
  251. Нягу А.И., Логановский К.Н., Нощенко А.Г. Отдаленные последствия психогенного и радиационного факторов аварии на Чернобыльской АЭС на функциональное состояние головного мозга человека // Журнал неврол. и психиатр. 1992. Т. 92. № 4. С. 72–77.
  252. Котеров А.Н. Молекулярно‑клеточные закономерности обусловливающие эффекты малых доз ионизирующего излучения // Мед. радиол. и радиац. безопасность. 2000. Т. 45. № 3. С. 41–64.
  253. Гогин Е.Е. Синдром артериальной гипертонии как признак дезадаптационных нарушений // Клинич. медицина. 2000. № 11. С. 4–7.
  254. Туков А.Р., Дзагоева Л.Г. Заболеваемость работников атомной промышленности, принимавших участие в работах по ЛПА на ЧАЭС // Медицинские аспекты ЛПА при аварии на ЧАЭС. Москва. 1993. С. 97–99.
  255. Оганов Р.Г. Профилактика сердечно‑сосудистых заболеваний: возможности профилактического здравоохранения // Кардиоваск. терапия и профилактика. 2002. № 1. С. 5–9.
  256. Щепин О.П., Овчаров В.К. Здравоохранение России: стратегический анализ и перспективные направления развития // Пробл. соц. гиг., здравоохр. и истории мед. 2005. № 2. С. 3–7.
  257. Давыдов Б.И., Ушаков И.Б., Федоров В.Н. Радиационное поражение головного мозга. – М.: Энергоатомиздат. 1991, 239 с.
  258. Байсоголов Г.Д., Гуськова А.К., Лемберг В.К. и соавт. Клиника и патоморфологическая анатомия крайне тяжелых форм острой лучевой болезни человека. – М. 1959. 156 с.
  259. Окладникова Н.Д., Пестерникова В.С., Сумина М.В. Последствия профессионального облучения // Научный информ. бюлл. 1992. № 4. С. 15–16.
  260. Лелюк В.Г., Гуськова А.К., Лелюк С.Э. Основы клинического применения транскраниального дуплексного сканирования // Ультразвук. диагност. 1996. № 4. С. 66–77.
  261. Сумина М.В., Азизова Т.В. Клинико‑эпидемиологические исследования заболеваний неврологического профиля // Научный информ. бюлл. 1992. № 4. С. 22–23.

Содержание

На головную страницу
Top.Mail.Ru